В другое бы время Александр Сергеевич от встречи с ростовщиком решительно отказался, но только не в этот раз. Пришлось плестись к ростовщику Кишкину, выдавшему под залог столовой утвари семь тысяч рублей. Мизер, но и такие деньги предоставляли временную передышку…
Всё это очень тревожило. «Передышки» быстро заканчивались. Ещё в феврале он заложил у ростовщика Шишкина кашемировую шаль жены. Наталье Николаевне эта шаль очень нравилась. В ней она выглядела как настоящая русская крестьянка. А те 1250 рублей, полученные от ростовщика, быстро закончились. Через пару месяцев он снесёт Шишкину старинный брегет и серебряный кофейник, оценённые хитрованом в какие-то 650 рублей.
А вот шаль было жалко…
Узнав о провале второго выпуска журнала, Наталья Николаевна решила помочь мужу, потребовав от своего старшего брата, Дмитрия Николаевича Гончарова, полагавшуюся ей долю после смерти деда в виде ежегодного содержания. Однако при жизни мужа она лишь раз получила требуемую сумму в размере 1120 рублей (четверть от годового содержания) [4].
Мытарства с деньгами сводят авторское вдохновение Пушкина почти на нет. Тем не менее 19 октября он заканчивает беловой текст «Капитанской дочки», стоившей ему огромных трудов. Одновременно готовит третий выпуск «Современника», сократив его тираж чуть ли не вдвое, чем удалось значительно сэкономить. В планах было опубликовать «Капитанскую дочку» в четвёртом номере. Роман покорил читателя. Тургенев, Карамзин, Вяземский – все в один голос: превосходно!
Теперь слово было за цензорами, с подачи которых роман мог быть просто-напросто утоплен. Но обошлось. Когда первая часть «Капитанской дочки» попала в руки известного цензора Корсакова, тот оказался буквально покорён прекрасным романом и уже на следующий день прислал автору доброжелательный ответ.
«С каким наслаждением я прочёл его! – писал Пушкину о романе Корсаков. – Не просто прочёл – проглотил его! Нетерпеливо жду последующих глав…»[5]
В середине сентября Пушкины вернулись с дачи в Петербург, поселившись в доме княгини Волконской на Мойке. То спокойное лето на Островах, где семья провела дачный сезон, окажется самым светлым воспоминанием Александра Сергеевича и его супруги на фоне последующих, поистине ужасных и фатальных, событий.
С определённого времени в их жизни появился некто Жорж Геккерен[6]. Хотя весь светский Петербург знал этого человека как кавалергарда Дантеса…
14 февраля 1834 г.
«Определенный на службу по высочайшему приказу, отданному в 8 день сего февраля и объявленному в приказе по Отдельному гвардейскому корпусу 11 числа за № 20, бывший французский королевский воспитанник военного училища Сент-Сир барон Дантес в сей полк корнетом зачисляется в списочное состояние, с записанием в 7-й запасный эскадрон, коего и числить в оном налицо».
Из приказа по Кавалергардскому полку[6]
В некоторых официальных документах написание фамилии иное – «Геккерн».
