Дюкенуа или других увеселительных заведений. Пусть, в конце концов, будет самым лучшим из мужей: он уже рогоносец, что не так уж и плохо. Он должен быть также добродетелен, экономен и, главное, скромен.
Естественно, я хочу этого только на время. Пусть потом возвращается в Гасконь, где мы дадим ему возможность снова стать гасконцем, напиваться в стельку и есть чеснок…
Я не стал здесь соблюдать хронологию, решив привести это письмо Жанны из Компьеня, датированное точно июлем 1768 года, после обмена письмами в сентябре некоторыми участниками интриги. Письмо Жанны как бы заранее подводит итог всем событиям и спорам, которые назревали. Непосредственный и насмешливый тон вполне свойственен нашей красотке, и его также приятно читать. Она совершенно лишена серьезности. Эта восхитительная беззаботная девушка видела далеко и оценивала все правильно. В тот момент, когда он мог легко ее погубить, Шуазель решил игнорировать новую любовницу Короля. Кастовые предрассудки и гордость помешали Министру правильно оценить ситуацию. Он решил, что Жанна была слишком низкого происхождения и станет для Короля лишь развлечением безо всякого будущего.
23 июля был подписан брачный контракт Жанны и Гильома Дюбарри. Его статьи были крайне необычными и направлены на четкое разделение имущества и даже тел будущих супругов. Свадьба была отпразднована 1 сентября, объявления были помещены в парижских церквях Святого Евстахия и Святого Лаврентия. Священник, освятивший этот странный союз, звался Жан-Батистом Гомаром де Вобернье, и есть основания полагать, что он был тем самым «монашком», о котором упомянул Шуазель в своих «Мемуарах», то есть родным отцом Жанны. В составленном после этого брачном свидетельстве в качестве ее отца был указан другой Гомар де Вобернье, предполагаемый брат священника.
Не имея возможности выйти замуж за своего уже женатого любовника, Жанна была вынуждена довольствоваться братом. Поскольку настоящий ее отец был монахом и не мог признать свое отцовство, ей также пришлось принять в качестве родителя его гипотетического брата. Таким образом, эта интересная женщина вовсе не была той, за кого себя выдавала. И все же в ее лжи была доля правды, а в ее генеалогическом древе – некоторая истина. Можно ли лучше сказать, что Жанна была выдуманным человеком, персонажем некоего романа. Надуманные обстоятельства ее рождения не столько походили на правду, сколько напоминали выдумку, нечто вроде мечты. А случаю, удаче и талантам этой женщины угодно было сделать так, чтобы на протяжении всей жизни правда и вымысел чередовались друг с другом и сказка о ее дворянском титуле стала реальностью, пусть даже для этого и пришлось слегка поправить судьбу. Графский титул, полученный дочерью «служанки и монаха», был вполне подлинным. Он был лишь первой ступенькой в ее небывалом восхождении наверх: хотя Жанна и была «почти женой» своего первого дружка или «почти дочерью» предполагаемого отца, это не помешало ей в возрасте двадцати четырех лет стать «почти королевой» самого могучего государства Европы.
Версаль,
