себе представить в самых ужасных ночных кошмарах. Мадам де Ламбаль отправила своего метрдотеля в качестве посланника, а я – своего кучера. При виде этого бесстыдства все придворные дамы, как и положено, покинули часовню. Эта Дюбарри слушала мессу в одиночестве, находясь в нескольких шагах от Короля, который не мог ничего поделать.
Коль скоро честь быть представленной позволяет нашей Агнессе Пумпон[99] теперь следовать за Королем даже в гардероб, могу поспорить, что вскоре Марли, Шуази, Фонтенбло и Компьень опустеют. Но может случиться и так, что, взяв в любовницы шлюху, дочь служанки и грешного монаха, наш монарх намерен править теперь только лакеями, прислугой и сбродом. Вам бы следовало, дорогой братец, направить на ближайшее заседание Совета в качестве своего достойного представителя того форейтора, которого вы прогнали в прошлом месяце за то, что он за один год сумел обрюхатить двух служанок: разве такой человек не достоин быть среди близких советников нашего любимого монарха?
Посылаю вам выражение своей самой нежной любви.
10 мая 1769 года
(от Императрицы, Мерси-Аржанто)
Месье,
Ваша проза больше похожа не на отчеты посла, а скорее на сочинения какого-нибудь пасквилянта или кандидата в одну из провинциальных академий. Пожалуйста, меньше блеска и красивых слов, будьте сдержаннее.
Вы забываетесь, мсье, говоря о Короле как об одном из его подданных. Вы забываете также, кому вы пишите, и, естественно, раздражаете монархиню, оскорбляя другого монарха, запомните это.
Низость гетеры никоим образом не сможет повредить Королю, чья дружба, напротив, несколько выделяет ее из других, даже придает ей благородства, а также защищает от сарказма тех людей, что считают себя влиятельными и опасными, но на самом деле существуют только благодаря милости их монарха.
Стоит ли мне напоминать вам, что честь принца, равно как и его власть, затрагивает самых незначительных из его подданных и является лишь малой толикой того, что ему поручено. Мир в обществе и мощь страны полностью зависят от безграничного уважения, какое каждый человек, простого или благородного происхождения, должен постоянно проявлять по отношению к своему владыке.
Но я ничуть не сомневаюсь, мсье, в вашей преданности и отношу вашу дерзость на счет ужасной обстановки фронды, которая царит во Франции и даже в окружении самого Короля: вы пропитались воздухом бесстыдства всего этого философского смрада. Я прошу вас встряхнуться и сообщать мне с точностью, без всяких эмоций обо всем, что будет происходить на ваших глазах при французском Дворе: это – ваша единственная, но важная задача.
Но давайте перейдем к насущным делам: посылаю вам миниатюру с портретом эрцгерцогини[100] в охотничьем наряде. Его нарисовала эрц-герцогиня Кристина[101]. Обе мои дочери, одна позируя, а другая рисуя и раскрашивая, хотели сделать Дофину приятное и польстить его пристрастию к охоте. Этот маленький
Оскорбительное прозвище, напоминавшее о том, что в прошлом Жанна работала продавщицей у Лабиля, и о неуемном пристрастии к туалетам и безделушкам.
1 Речь идет, очевидно, о Марии Антуанетте.
Ее старшая сестра.
