пока не выясню, как тебе удается обыгрывать меня в джин.
Хорас вытер салфеткой стойку там, где с бургера капнуло жиром, и сдвинул колоду.
– Тебе придется долго жить. Черт, нет, это мне придется долго жить, – сказал Хорас, наблюдая, как Уолт сдает карты, и безмятежно дожидаясь окончания раздачи, прежде чем взять их в руки. Он вел себя как человек, изучивший эту игру досконально, и самой большой трудностью для него было скрывать скуку, притворяясь опять и опять, будто ему невдомек, чем закончится партия. И наоборот – когда сдавал Хорас, Уолт подхватывал каждую карту на лету, нетерпеливо впивался в нее глазами, словно играл впервые.
– Не-а. – Уолт перекладывал карты из раздачи и так и эдак, пытаясь вычислить, как выстроить комбинацию – по масти или значимости, – чтобы наверняка победить. – Я твой лучший друг, Хорас. Ты просто этого не понимаешь. И не только это. Еще ты не понимаешь, кто твой злейший враг.
Хорас, которому обычно было достаточно переложить одну-две карты, чтобы из его раздачи образовалась комбинация, закатил глаза, повернулся к Майлзу и спросил тоном человека, заранее знающего ответ:
– И кто бы это мог быть, Перри? – В эту игру он тоже играл не раз.
Уолт кивком указал на Майлза и снова никого не удивил:
– Командир, кто же еще. Ты постоянно ешь его бургеры и скоро станешь похожим на него, если, конечно, инфаркт не хватит тебя раньше.
– Хочешь кофе, Уолт? – спросил Майлз. – Мне всегда легче слушать, как ты порочишь мой бизнес, предварительно раскрутив тебя на восемьдесят пять центов.
– Побольше бы тебе таких клиентов, как я, – ответил Уолт, швыряя двадцатку на стойку. В числе многого прочего, бесившего Майлза в Матёром Лисе, была его навязчивая привычка расплачиваться крупными купюрами. Иногда он пытался заставить Майлза отсчитать сдачу с сотни и блаженствовал, когда Майлз отназывался. – Чашка кофе, она обходится тебе… во что? В десять центов? Пятнадцать? А берешь ты за нее почти доллар, так? Это же восемьдесят пять центов прибыли. Недурно.
Майлз налил игрокам кофе и с двадцаткой Уолта направился к кассе. Не было никакого смысла уличать Матёрого Лиса в прихотливости его арифметики. “После того как я подолью вам кофе раз пять, сколько я выручу?”
Дверной колокольчик снова звякнул, и в ресторан вошел младший брат Майлза с газетой, зажатой под мышкой изуродованной руки. Увидев Уолта Комо, он уселся на противоположном конце стойки. Когда Майлз налил ему кофе, Дэвид, читавший первую полосу, поймал взгляд брата, затем покосился на Уолта и снова уткнулся в газету. Обычно братья отлично понимали друг друга, особенно когда оба молчали. На сей раз молчание Дэвида предполагало, что Майлз вернулся из отпуска таким же дураком, каким уехал.
– Ты сегодня задашь жару, – сказал Майлз, имея в виду частную вечеринку, которую Дэвиду предстояло обслуживать. – Я привез тебе пару банок лобстера для соуса.
Дэвид кивнул, наливая молоко в кофе здоровой рукой.
– Объясни
