раскачивающегося под порывами ветра здания способно было вызвать невроз практически у любого человека. А если принять во внимание количество песка и пыли, умудрявшееся проникать на лестничные площадки (хорошо ещё, что хоть сами квартиры были избавлены от подобного «удовольствия»), желание жить здесь таяло стремительно.
Одно из таких вот зданий – шестиэтажка на проспекте Нортона, возле самой площади, – принадлежало полицейскому управлению, которое не придумало ничего лучше, чем селить здесь либо тех своих сотрудников, которым приходилось редко бывать дома, либо тех, для кого подобные мелочи были несущественны. Офицер четвёртого полицейского участка Эйр-Йорка майор Филипп Кэссиди очень удачно подходил сразу под обе эти категории. Кроме него (и, может быть, ещё Тима Роккуэла, тоже майора, командира экипажа пятнадцать), никто из астронавтов не согласился бы жить в подобном месте, но Кэссиди было в высшей степени наплевать на это, для него настоящим домом был корабль. Остальные астронавты жили в очень даже хороших квартирах, в намного более лучших, чем сотрудники планетарной полиции. Однако Кэссиди не придавал значения убогости места своего обитания на планете, иногда он даже находил в нём какие-то прелести. Вот и сейчас, торопливо простучав каблуками по ступенькам лестницы, Кэссиди даже немного порадовался, что выход из дома так затянулся, – Фил за это время успел позаботиться о транспорте.
Командиру патрульного корабля по штату полагался автомобиль. Однако воспользоваться им сегодня у Кэссиди возможности не было. В результате вчерашнего пари с полковником Маркусом (командиром патрульного корабля ноль-два) машины обоих спорщиков пребывали в состоянии, как выразился сам Маркус, «изрядной пожёванности». И надежда забрать из ремонта свой транспорт раньше, чем через пять дней, отсутствовала полностью.
Кроме пары штатных двухместных автомобилей пострадали так же сам полковник Маркус и гравитационный пояс майора Кэссиди. Полковник Маркус в данный момент находился в госпитале, а пояс – на майоре Кэссиди. Но если поведение Маркуса наверняка можно было считать смирным, то гравитационный пояс вёл себя просто возмутительно. Ещё вчера Кэссиди почувствовал необычную лёгкость в теле, которую объяснил чрезмерным количеством принятого внутрь спиртного и нервной встряской после аварии. Утром же он убедился, что заставить пояс обеспечивать необходимые и привычные условия просто невозможно. Эта проклятая штуковина готова была угостить майора либо тройной силой тяжести, либо половинной. Огорчённый похмельем желудок на оба этих предложения возражал столь же категорически, сколь категорически отказывался нормально работать сам гравитационный пояс. И вторую (более или менее свободную от похмелья) половину выходного дня Филипп Кэссиди убил на то, чтобы уговорить технику ограничиться хотя бы полуторной силой тяжести. Но больше всего, конечно,
