оказаться на уровне, молодому мужчине иногда достаточно пожаловаться на здоровье.
Скорая уехала. Перов довел Наташу до квартиры. Потом на метро добрался до собственной тахты и лег спать. В час ночи его подняла на ноги телефонная трель.
– Майор, двигай в школу. Четыре колеса под нашим металлоломом на пути к тебе. Убийство…
Перов вспомнил отравившегося водкой и брошенного приятелями мальчишку. «Предвестие… Предвестие», – бормотал майор, споро натягивая брюки.
2.
Последний урок второй смены закончился в девятнадцать двадцать пять. Пятеро преподавателей – двое мужчин и три женщины – собрались в учительской, достали сигареты, банку растворимого кофе, включили электрочайник. Все это с некоторых пор было запрещено, следовательно, из рутины превратилось в авантюру и обрело новую прелесть.
– Очередной день из жизни вон, – устало произнесла самая молодая из них, беременная «историчка» Арина Андреевна.
– Не кисни, Аринушка, даже если гормоны бродят, – живо откликнулась смазливая «биологичка» Татьяна Петровна. – Денек выдался не хуже прочих.
В их совместном присутствии нужды не было. При ином расписании преподаватели молниеносно разбегались. И лишние полчаса в школе проводил за тетрадями, а чаще за телефонным трепом один дежурный учитель, сдавал объект сторожу, вернее, сторожихе, и отбывал домой, костеря несуразные порядки. Но эти люди были близки взглядами и темпераментами, подчеркнуто держались вместе, жестко пресекали попытки коллег интриговать против каждого из них, словом, дружили. Они занимали бесхозный класс делом, когда друг опаздывал, не обременяя директора жалобами и просьбами о руководящих указаниях. Втихаря подменяли любой любого. Рекомендовали друг друга знакомым в качестве репетиторов. Стоило «химичке» Нине Геннадиевне найти пристанище в частной фирме, готовящей нерадивых к сдаче ЕГЭ, как там же очутились и остальные четверо. Надо ли говорить, что нечаянное совпадение часов по понедельникам хитро устроил «математик» и завуч Алексей Николаевич. Это был единственный свободный от приработков вечер у всех. И друзья охотно не расходились. Они предавались откровениям о своих семьях, учениках, сослуживцах, начальстве, не опасаясь доносчиков и сплетников.
Пять дипломированных педагогов в возрасте от двадцати семи до тридцати семи лет работали большую часть суток – школа, курсы, частные уроки. Они принципиально не халтурили в государственном учебном заведении с недоброй пародией на заработную плату и не опустились до ненависти к детям и родителям. Сбившись в кучку верных себе и друг другу, они преодолели унизительную бескормицу. Им люто завидовали те, кто так и не сумел бодро преодолеть. Да, главное, чем они были похожи – способность пахать, улыбаясь. И шутить: «На кладбище отлежимся. Пока же надо шевелить мозгами, руками, ногами и всем прочим, а то отсохнет невостребованным». И чем чаще за несогбенными спинами пятерки злословили, тем дружнее она становилась.
