меня щадяще, его я могу выпить сколько угодно и не запьянеть. Почти не запьянеть. Более крепкие напитки я оставляю себе на поздний вечер. Они перестали помогать от тоски, но продолжают служить верным средством от бессонницы. Не вырубив себя хорошей дозой виски, я могу прометаться без сна всю ночь.
Атмосферное давление стремительно падало, о чем мне все более настойчиво сообщали сосуды головного мозга. Голову сдавило, к горлу подступила тошнота. Мой организм сигнализировал о том, что ему немедленно требуются большой бокал сухого красного вина и горячая пища. Утром, после душа, никакого другого попутчика, кроме йогурта, шампанское брать с собой не захотело, и теперь я сильно проголодалась. С неба посыпалась мелкая крупа, но я сделала последнее усилие, преодолела последние десятки метров до спасительного уюта моей любимой забегаловки на французский манер. Это приятное кафе, расположенное в самом центре города, называется «Абажур» – на каждом его столике стоит настольная лампа под темно-вишневым покрывалом. На первом этаже за прозрачным стеклом витрины крутятся в медленном танце безе, маленькие пирожные с вишенкой, корзиночки с клубникой и бисквиты. Умопомрачительно пахнет кофе, корицей и свежей выпечкой. В «Абажуре» всегда толчется много народу, и потому первый этаж я проскальзываю бесплотной тенью. Не люблю встречать старых знакомых. Не знаю, все ли люди так устроены или только те, что попадаются на моем жизненном пути, но почему-то все без исключения, встретив кого-то, кого давно не видели, спрашивают: «Ну где ты сейчас?» Это их святой долг. Это их непременный ритуал. Никто не интересуется, «как твое здоровье?», не спрашивает, «как настроение?» «Ну, ты где?» – вот что интересует всех и каждого. Под этим они подразумевают одно и то же – место работы. Так формулируется вопрос «где ты работаешь?». Меня тошнит от этого вопроса. Его задают первым, чтобы понять, имеет ли смысл задавать какие-то другие. О чем разговаривать, например, с мелким служащим? И стоит ли он того, чтобы тратить на него драгоценное время?
Впрочем, мне плевать, что движет другими людьми. Я не осуждаю их, никому не завидую, никого не жалею. Я просто уклоняюсь от общения с ними. Они мне не нужны.
На втором этаже «Абажура» не бывает шумных компаний, лишь у входа в этот зал имеются два столика на четыре персоны, остальные рассчитаны на двоих. Я углубляюсь в самый дальний угол, сажусь к окну, включаю настольную лампу. Здесь всегда играет тихая музыка – популярная классика или французский шансон. Местные официанты уже знают меня и сразу спрашивают, что я буду заказывать, – у меня нет нужды изучать меню.
Я сняла свой утепленный плащ, устроилась за столиком, и через несколько минут передо мной уже стоял пузатый бокал с бордо.
Я заказала крем-суп из брокколи, салат с уткой и в ожидании заказа сосредоточилась на вине. Когда я допью этот бокал, официант принесет мне следующий. Он знает, что я стесняюсь сидеть за столиком в одиночестве с бутылкой
