Марьяна резко выдернула фиалку из земли, чтобы цветок не успел зацепиться корнем за сосну, и через секунду фиалка уже была в мешке с грибами, которые зашебуршились и заскрипели так, что Марьяна даже засмеялась. И потому не сразу услышала крик Дика:
– Ложись!
Она сообразила, прыгнула вперед, упала, вжалась в теплые пульсирующие корни сосны. Но чуть опоздала. Лицо горело, как будто по нему хлестнули кипятком.
– Глаза! – кричал Дик. – Глаза целы?
Он дернул Марьяну за плечи, оторвал от корней ее судорожно сжатые болью пальцы, посадил.
– Не открывай глаз, – приказал он и быстро принялся вытаскивать из лица маленькие тонкие иголки. И приговаривал сердито: – Дура, тебя в лес пускать нельзя. Слушать надо. Больно, да?
Неожиданно он навалился на Марьяну и прижал к корням.
– Больно же!
– Еще один прилетел, – сказал он, поднимаясь.
Два шарика перекатиполя пролетели метрах в трех. Тугие, сплетенные из иголочек-семян, но легкие как воздух, потому что пустые внутри, они будут летать, пока не ударятся ненароком о дерево или не налетят от порыва ветра на скалу. Миллион шаров погибнет зря, а один найдет своего медведя, утыкает иголками теплую шкуру, и пойдут от иголочек молодые побеги. Они очень опасны, эти шары, и в сезон созревания надо быть осторожным в лесу, а то потом на всю жизнь останутся отметины.
– Ну ничего, – успокоил Дик, – больше иголок не осталось. И в глаз не попало. Это главное – чтобы в глаз не попало.
– А много ранок? – спросила Марьяна тихо.
– Не пропадет твоя красота, – сказал Дик. – Теперь домой скорей, пускай Эгли смажет жиром.
– Да, конечно. – Марьяна провела ладонью по щеке.
Дик заметил, ударил по руке.
– Грибы хватала, цветок брала. Психованная ты какая-то. Инфекцию занесешь.
Грибы тем временем выбрались из мешка, расползлись между корней, и некоторые даже успели до половины закопаться в землю. Дик помог Марьяне собрать их. А фиалку они так и не нашли. Потом Дик отдал Марьяне мешок, он был легкий. Дик не хотел занимать руки. В лесу решают секунды, и руки охотника должны быть свободны.
– Посмотри, – произнесла Марьяна, принимая мешок. Ее прохладная узкая кисть с обломанными ногтями задержалась на руке Дика. – Я очень изуродована?
– Смешно, – сказал Дик, – у всех на лице точки. И у меня. Я изуродован? Это татуировка нашего племени.
– Татуировка?
– Забыла? Старый учил нас по истории, что дикие племена себя специально так украшали. Как награда.
– Так это дикари, а мне больно.
– Мы тоже дикари.
Дик уже шел вперед. Не оборачивался. Но Марьяна знала, что он все слышит. У него слух охотника. Марьяна перепрыгнула через серый стебель лианы-хищницы.
– Потом чесаться будет, спать невозможно. Главное – не расчесывать. Тогда следов не останется. Только все расчесывают.
