новое завещание. Берите перо и слушайте!
Мистер Тодди послушно взял перо и приготовился писать.
Я завещаю все свое состояние, равное двум миллионам, своим компаньонам Альфреду Тому Аддисону и Сесимо Спенсеру Роскью, которые должны разделить его пополам.
– Великий Боже! – вскричал мистер Тодди. – Зачем же вы хотите обидеть вашего племянника… и других наследников?; – добавил он, подумав.
– Я так хочу! Это касается только моего племянника. Остальные наследники получат свое!
– Знаете, – продолжал до крайности изумленный маленький человечек, – это такая постыдная вещь, какой я еще никогда не слыхал!
– В самом деле? Позвольте мне спросить вас, мистер Тодди, кому принадлежит мое состояние, вам или мне? Не трудитесь отвечать, подождите! Или вы сейчас же напишите это завещание, или проститесь с двумя тысячами фунтов в год. Выбирайте!
Мистер Тодди выбирал недолго. Через час завещание было написано и подписано.
– Теперь, – сказал мистер Мизон, обращаясь к мистеру Тодди и главному клерку и взяв перо, чтобы поставить свою подпись, – помните, вы оба, что, составляя завещание, я находился в здравом уме и твердой памяти! Будьте свидетелями!
Наступил вечер. Денежный царек Мизон сидел за своим одиноким обедом в столовой замка Помпадур. Обед был подан. Напудренный лакей вышел своей величественной походкой, и главный дворецкий поставил несколько графинов дорогого вина перед своим одиноко сидевшим господином.
Обед носил отпечаток меланхолии. Дорогие блюда, стоимость которых могла бы позволить не один месяц кормиться бедной семье, приносились и ставились перед мистером Мизоном, который находил невкусным одно, ковырял вилкой другое и отсылал прочь. В этот вечер у богача не было аппетита.
– Джонстон! – подозвал он дворецкого, когда лакей ушел. – Мистер Юстас был здесь?
– Да, сэр!
– И ушел?
– Да, сэр. Он собрал свои вещи, взял кеб и уехал!
– Куда?
– Я не знаю, сэр. Он велел кучеру ехать в город!
– Оставил он записку?
– Нет, сэр, но он просил меня передать вам, что не будет беспокоить вас и что очень сожалеет, что расстался с вами в ссоре!
– Почему вы не сказали мне этого раньше?
– Потому что мистер Юстас приказал мне сказать вам это только в том случае, если вы спросите о нем!
– Хорошо… Джонстон!
– Что угодно, сэр?
– Отдайте приказание, чтобы имя мистера Юстаса никогда не произносилось в моем доме! Тот, кто произнесет его имя, будет немедленно уволен!
– Слушаю, сэр! Джонстон ушел.
Мистер Мизон посмотрел вокруг себя. Хрусталь, серебро, белоснежная скатерть, дорогие цветы. Он взглянул на стены, увешанные дорогими произведениями искусства, на зеркала, на мраморные камины, в которых горел яркий огонь (шел ноябрь), на нежные, пушистые
