несколько секунд рассматривал в прицел урода, изгалявшегося над Лешим. Я не мог хорошенько поймать его мерзкую рожу в перекрестье – мешала ярость, готовая выплеснуться наружу в диком вопле, и неудобное положение.
Шлеп! Отброшенный назад «дух» тонко закричал и, схватившись за левое плечо, исчез за забором. Черт! Снайпер фуев – засунь в задницу свои эмоции, работай! Второй «чех» среагировал моментально – он испуганно отпрянул от обезглавленного трупа и на карачках метнулся к забору, волоча за ремень свое оружие. «А-а-а-а, чмо! – крикнул я шепотом. Хотя к чему таиться – и так уже нарисовался! – Сссышь, чмо!» Поймав перекошенное страхом лицо удирающего в прицел, я секунды три вел перемещающуюся фигуру, тщетно пытаясь стабилизировать винтовку дрожащими руками и горячо сожалея, что нет времени приложиться к подоконнику, высунув ствол наружу – тогда я тебе, падла, моментом превратил бы башку в дуршлаг! Когда «дух» уже почти исчез из поля зрения, мне удалось более-менее прилично словить в перекрестье его задницу и я нажал на спусковой крючок.
Одновременно с пронзительным вскриком убравшегося под забор недобитого ублюдка я уловил со стороны пятиэтажки три несильных шлепка и бросился прочь из разрушенного класса, впопыхах забыв, что граната из подствольника летит быстрее самого отменного спринтера, даже не отягощенного экипировкой. За спиной оглушительно рвануло, я ласточкой вылетел в коридор и, со всего маху забодав башкой чудом уцелевший стенд «Наши медалисты», мгновенно отключился…
Очухался я часа полтора спустя после близкого знакомства с медалистами этой замечательной школы. В подвале было шумно и людно. Сизо-синий пороховой дым стелился по всему помещению. Отступившие с блокпоста бойцы притащили с собой помимо раненых еще и изрядную кучу боеприпасов и теперь слегка давали жару «духам», от души радуясь, что нам таки удалось отстоять для них такое прекрасное местечко.
Мои пацаны, рассчитывая, видимо, на скупую командирскую похвалу, поведали, что, когда они перетащили меня с третьего этажа в подвал, «духи» отчего-то резко пожелали атаковать школу – видимо, почуяли, что основного застрельщика отключили. Пришлось поработать в напряженном режиме.
– Ну и ладушки, – резюмировал я, накладывая на разбитый лоб кусок тельника. – Сколько замочили?
– Пятерых точно, – солидно кашлянув, доложил Рыжий. – И еще сколько там поранили – хрен знает. Они потом откатились, не стали больше переть.
– Могли бы и больше. Плохо работаете, – как обычно отметил я. – Квалификацию теряете…
Нам всем страшно повезло. В скором времени армейцы, которым наскучило любоваться, как нас нянчат «духи», начали с ужасным шумом и треском внедряться в город. Поскольку школа, в подвале которой мы благополучно огрызались четверо суток, располагалась на самой окраине города, ее разблокировали буквально в самом начале штурма, закольцевав по ходу дела что-то около трех десятков «духов», которые по каким-то причинам не сумели драпануть к центру.
