на знала: когда-то придётся защищаться, и на этот случай у неё было припасено быстрое решение.
Недолго думая, она взяла «пистолет». Вытолкала за порог моментально, и, взяв за шкирку, припёрла к стене. Приставив дуло к горлу, едва ли слышно, прошептала:
– Ты что себе вздумал, а?
Джек, как невинное дитя, приклеившись спиной к стенке, посматривал, то на синенький глазок пистолета, то в её, переполненные гневом, большие и тёмные глаза. И не понимал, почему она, вмиг, озверела? Ведь, в прошлую субботу, в постели с ним очень милой была.
– Он не заряжен…
– А ну тихо! – стукнула, легонько, по плечу. – Хочешь проверить?! – уткнула дулом ему в пах. Это движение его заставило насторожиться: идиотская ухмылка слезла с лица, глаза испуганно сверкнули в серо-оранжевой теплоте ночной подсветки коридора. Приник, как кролик, в зубах хищника.
– Эй, ну… – испуганно улыбнулся.
– Чего припёрся, а?
– Хотел тебя увидеть…
– Не мог подождать?
– Не мог… Я подумал: зачем тебе делиться с Клубом…?
– А ещё что подумал?
– Думал… Прийти сейчас, пока не забыл.
– Ничего умнее не мог придумать? – прошептала недовольно. Послабила свою хватку.
– Просто… Вспомнил только что. Вот и пришёл…
– Я тебе сто раз говорила: «На улице не продаюсь»! – прикрикнула шёпотом. Потянувшись к его губам, понюхала дыхание. – Ты же пьян!!? Как с тобой говорить, вообще?
– Ну и что… Зато голова не так болит. – промямлил он.
Она, слегка остыла. Внезапный гнев покинул её тело. Убедившись, что перед ней – все тот же Джек, со слабым душком «вкусного» алкоголя, постоянный клиент, который не причинял ей боли, убрала свою игрушку в карман. Но его поступок не простила, снисхождение к клиенту не проявила, а, вместо этого – отправила ту пачку денег, сложенная пополам, что красовались в его правой руке, обратно в карман. И, напоследок, прошептала своё напутствие, приблизившись к его губам:
– Прибереги до субботы… Я – не подзаборная шалава. И дорогу ко мне забудь. – сказала свистящим, но холодным шёпотом. – Все понял?
– А сейчас?
– Ты все понял?
– Нет, тебе же больше…
«Ты меня понял»? – спросила ещё раз, взглядом, когда тряхнула его за шиворот.
Он посунулся, скользя по стене. Взглядом попросив прощения, нехотя отвернулся. Попытался улыбнуться, но получилось криво. Так и не сказав ни слова, медленно пошёл в направлении выхода к вертикальному лифту.
Проводив его взглядом, поспешила вернуться в свой одноместный жилой «Кубик».
Она вспомнила, что у неё есть дочь, из-за которой озверела. Когда вернулась назад, после себя дверь заперла, на всевозможные замки и поспешила успокоить свою девочку. А та – сидела в углу, свернувшись в комочек, на кресле, набрав номер службы охраны порядка, в случае, если мама не вернётся. Но, мама вернулась, успокоила, поцеловала и обняла. Уговорила электронный голос отменить последний вызов.
Рядом с мамой, девочка успокоилась, быстро пришла в себя, отогрелась под одеялом, уснув в её объятиях. Но мама не смогла. Лежала, рассматривая потолок с чувством ненависти на себя. Показалось, что переиграла, напрасно выплеснула злость, опорочила свою вторую личность перед тем, кто последнее время, ей деньги носил. В глазах которого являлась не вульгарной шлюшкой. Или же наоборот? Все сделала правильно? Внутри щёлкнул механизм, – как одинокая самка, кинулась на чужака, кто посмел вторгнуться в её скромную обитель.
Сомнения полезли в голову, и перед глазами маячила та добротная пачка денег, что покоилась в его переднем кармане. Не могла она разобраться, на что ей смотреть было милее: пачку хрустящих бумажек, или же его лицо?
Она выползла из-под одеяла, очень тихо и аккуратно, чтобы дочку не разбудить. Сняла со своей шеи детские ручки. Ей захотелось походить, побродить по одноместному блоку, пока панический приступ не пройдёт. Походить взад-вперёд, пока страх не развеется, пока боль не растает и дрожь в руках не рассеется. Пока снова сможет спокойно дышать. Накинув парочку бесшумных кругов, по комнате, она остановилась у окна. Задержав дыхание, насколько возможно, прикусила ребро правой ладони. Сдавила челюсти с такой силой, что из глаз слезинки потекли. Завопила тихо от боли. Давила от злости на себя…, кусала с таким чувством, словно это – не её рука.
Наконец, когда внезапная боль отхлынула, её рука была наказана, дышать стало легче, и дрожь куда-то делась, она раскрыла глаза. На ней виднелись, в сером свете ночи, отпечатки её зубов. Но, это – не беда. До утра пройдёт и останется лишь синева. Она это уже знала.
