мягко отговаривала его.
– Нет, Карлуша, ты останешься с детьми.
– Но с ними может побыть некоторое время моя мама.
– Нет, нет и нет, – улыбалась она и ласково гладила его по щеке, – лучше тебя с этими сорванцами не справится никто. А уж тем более твоя мама. Да и мне так будет спокойнее.
Карлос только вздыхал и беспомощно разводил руками.
Наконец объявили о начале регистрации задерживающегося рейса на Москву.
Ирэн прошла регистрацию, какое-то время они с Карлосом еще постояли, поговорили о детях, посмеялись, а затем она ушла в накопитель. Они еще долго говорили по мобильной связи, пока Ирэн не поднялась на борт самолета.
– Я очень тебя люблю, – сказала Ирэн.
– Я тебя люблю еще больше и буду по тебе скучать, – ответил Карлос.
– Смотри за детьми. Я через пару дней вернусь.
– Окей. Ждем тебя.
Самолет пошел на взлет и через несколько часов успешно приземлился в Домодедово. Среди прибывших Ирэн не оказалось.
Карлос звонил ей целый день, но так и не смог дозвониться ни до супруги, ни до ее родителей. Уже ближе к вечеру окончательно вымотанный он поехал в полицию.
Москва.
Прохоров очнулся от того, что кто-то тормошил его за руку. Это был отец Ирины. Когда следователь ушел, Савельев вышел на балкон и видел, как Андрей стоял возле подъезда, закурил, как садился в машину, потом непонятно откуда появился молодой человек, попросил видимо зажигалку, отдал, затем обошел машину, сел на переднее сидение с пассажирской стороны, секунд через десять вышел и спокойно удалился. Сначала Савельев думал, что это знакомый Андрея. Но машина не уезжала. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что-то здесь не так и он спустился вниз. Когда он открыл водительскую дверь «БМВ», Прохоров мирно похрапывал, закинув голову на подголовник.
– Нормально денек начинается, – проговорил очухавшийся Прохоров, выслушав рассказ Савельева.
Андрей проверил свои документы, портмоне, ключи, заглянул в бардачок. Все было на месте. Рисунок! Прохоров точно помнил, что положил его на переднее сиденье перед тем, как неизвестный «отключил» его. Теперь его не было. Нигде.
– Василий Степанович, – обратился Прохоров к Савельеву, – что могло быть ценного на листе, разрисованного вдоль и поперек простым карандашом, ради которого произошло нападение на майора полиции?
Выражение лица Савельева говорило само за себя. Удивлен он был не меньше Андрея.
– Так это… Из-за рисунка… Его украли что ли?
– А я вас о чем только что спрашивал? В какую сторону эта сволочь двинула? И сколько времени прошло, пока вы спустились?
– Да минут пятнадцать-двадцать уж прошло. А пошел он в сторону торгового центра.
– Особых примет не заметили?
– Да что ты заметишь с двенадцатого этажа. Весь в черном. Куртка, штаны. Волосы вроде черные тоже.
Прохоров
