буду сиротой!На предпоследней странице красовалась виньетка с надписью: «Люби меня, не забывай и не гуляй с другими!», а под ней переводная картинка – целующиеся голуби.
И только на последней странице были адреса и какие-то зашифрованные пометки. Одна из них гласила: «М. Кротенко Маша».
Если предположить, что «М.» – Моховое… Эту версию следовало проверить. Не зря же государство пять лет учило меня строить и проверять версии. Правда, то же государство использует меня не по назначению, но это уже другая сторона дела.
Оставив роту на Силина, я поехал в поселок: мне помнилось, что в нашем институтском потоке был кто-то из Мохового.
По дороге опять открыл книжку Литвякова. Эх, какой интересный материал для моего друга Сугробова. Сюда бы его, а меня на его место, подальше отсюда. Но у нас все не так, как надо: специалиста по разведению оленей направляют в Гагры, а виноградарей на Чукотку…
В коридоре райотдела милиции я нос к носу столкнулся с лейтенантом, у которого на петлицах были эмблемы следователя.
– О, – сказала лейтенант приятным тоненьким голосом, – впервые вижу тебя в форме. Где ты сейчас?
– Долго рассказывать, – ответил я, – мне помощь нужна…
– Прошу в мой кабинет, – сказала лейтенант гордо и широко открыла двери каморки, чуть большей, чем была у папы Карло под лестницей.
Пять лет мы регулярно виделись в коридорах и аудиториях юрфака, а познакомились только теперь. Лейтенанта звали Лена. Для приличия мы поговорили об альма-матер, вспомнили декана, преподавателей, курьезные случаи на экзаменах и перешли к делу.
Я попросил Лену установить по адресному всех Кротенко Маш в возрасте от шестнадцати до пятидесяти. На мое счастье, таких оказалось только две: одна была замужем и работала в фотоателье, другая значилась строителем, в графе семейное положение у нее стоял прочерк, и это вселяло надежду.
Лена отпросилась у начальника, надела шинель, водрузила на голову шапку, именно водрузила, потому что надеть ее обычным образом было невозможно, мешала пышная копна каштановых волос – ею она и запомнилась мне с институтских времен, и мы пошли по второму адресу.
На наш звонок открыла пожилая женщина в выцветшем халате. Она сказала, что Мария квартирует у нее, но сейчас перебралась ночевать к подруге Любке, живущей в шестнадцатиквартирном доме в конце улицы.
– Любка с мужем уехали в отпуск, а Мария сторожит от воров квартиру, – тараторила женщина, с любопытством рассматривая Лену.
Еще не зная, как найти квартиру Любки, мы пошли к указанному дому. На наше счастье, во дворе его было много малышни. Самые маленькие, похожие на колобков, лепили снежную бабу «до неба», постарше, разделившись на две «армии», играли «в войну», стреляя друг в друга из всех видов деревянного оружия.
– Та-та-та… бух… кх, кх, – слышалось со всех сторон. Решение созрело на ходу.
– Бойцы, – сказал я тем, кто держал в руках оружие, – где тут у вас дядя солдат живет? Кто покажет – тому эмблемка.
Самый
