для освещения футбольного поля, трибуны, но мгновение спустя его сознание полностью затопило болью.
Мародер громко закричал от дикой головной боли, которая по интенсивности превосходила любой, даже самый сильный из его приступов. Наверное, нечто похожее испытывает человек, голову которого пытается просверлить дрелью обезумевший маньяк.
Или пациент, которому делают трепанацию черепа без анестезии.
Нельсон не выдержал и закричал.
– Хватит! – завопил он со всей яростью, на которую был способен. – Прекратите немедленно!
Он умер несколько раз, переносясь из одного тела в другое. На секунду Нельсону подумалось, что за свои грехи он попал в ад, в который не верил, и теперь ему придется бесконечное множество лет скитаться, переходя из тела в тело и умирать, умирать, умирать.
Боль исчезла без следа.
Мародер вновь находился в своей камере, перед ним вновь стоял ментал.
Чувствительность потихоньку возвращалась к нему. Он почувствовал запах крови, пота и кислого желудочного сока, почувствовал, что по лицу текут слезы. После всего, что он пережил, боль во всем теле казалась приятным покалыванием… Эти ощущения были привычными, практически родными.
Нель всегда считал, что боль – неотъемлемая часть жизни, что любое живое существо испытывает ее, но еще никогда ему не приходилось ощущать такого.
На момент, когда упали бомбы, ученые так и продолжали спорить: имеются ли у человека специальные болевые рецепторы, или боль – результат воздействия сверхсильных раздражителей на нервные клетки. Нельсон склонялся ко второму варианту, но после сегодняшнего кошмара понял, что уже никогда не станет никому доказывать свою правоту.
– Что это было? – спросил мародер.
Ментал отдернул руку, посмотрел на свою ладонь, и только после этого ответил:
– Это была смерть.
– Чего? – переспросил мародер.
– Я чувствую сильные эмоции людей. Перед смертью вы все испытываете всплеск эмоций, и я могу перенаправить его на кого-то. Дать ему прочувствовать, прожить последние секунды жизни умирающего человека.
– Так, значит… – начал мародер, и, не закончив фразы, погрузился в свои мысли.
Если монстр не пугал его галлюцинациями, то, значит, ублюдки из-под мэрии напали на один из переходов и, хоть и не без потерь, но взяли его. А, значит, Карина, не дождалась, вернулась к себе домой и начала новую, возможно, еще более кровопролитную войну.
– Предательница, – выплюнул Нель. Из его уст это звучало, как самое грязное ругательство. – Вот, сука. Не надо было ей верить.
– Она убила своего отца, – ответил ментал, прекративший, наконец, разглядывать свою ладонь. – Мы с братом просканировали ее на мосту. Задушила во сне.
– Как будто для тебя это что-то значит, – усмехнулся мародер. – Вы-то, наверняка, почкованием размножаетесь.
– Для нас это значит ровно
