Разумеется.
В течение дня мы еще несколько раз заговаривали с Литвиновым, кажется, против моего общества он не возражал. Вечером я обратила внимание, что он ищет меня в толпе взглядом, затем его взгляд переместился на моего мужа, и Ден ему почему-то не понравился, хотя в тот момент он развлекал двух пожилых дам и изо всех сил старался быть «душкой». «Должно быть, у дяди неплохое чутье», – решила я и посоветовала себе быть осторожнее.
На следующий день мы встретились как старые знакомые, Литвинов составил нам с Дашкой компанию во время прогулки, но говорили мы в основном о Дашке, то есть о том, какой она замечательный ребенок. Выяснилось, что у него есть внучка, но видятся они крайне редко, так как сын развелся с ее матерью и та против того, чтобы девочка бывала у них. Я говорила мало, о себе еще меньше, правда, один раз все-таки разговорилась, когда речь зашла о книгах, рассказала о том, что читала в детстве. Как-то само собой выходило, что все приятные воспоминания у меня касаются детства, а в настоящем времени в моей жизни мало чего хорошего. Должно быть, Литвинов все понял правильно, потому что взгляд его стал сочувствующим, а голос ласковым, он вроде бы желал вселить в меня надежду, мол, все хорошее еще впереди. Черт его знает, может, не я его соблазняла, а он меня.
Вечером третьего дня после того, как народ наконец-то разошелся и веранда опустела, я устроилась в уголке с видом на море и с печалью на челе. Уходя, Литвинов, вне всякого сомнения, обратил на это внимание, потому что вскоре тоже оказался на веранде.
– Прекрасный вид, – кивнул он не совсем уверенно. – Ждете мужа?
– Что? А… нет. Он ушел спать. Неважно себя чувствует. А у меня бессонница.
– А я думал, бессонница это что-то стариковское, – пошутил он.
– Не хотите прогуляться к морю? – спросила я с таким видом, как будто идея только что пришла мне в голову.
– С удовольствием.
И мы отправились на прогулку, которая затянулась на два часа.
Я с удивлением отметила, как легко дается мне ложь. Угрызения совести вроде бы тоже не беспокоили. Я шла рядом и сияла от счастья. На следующий вечер прогулка повторилась. Мы как-то вдруг заговорили о моем муже, и я призналась, что наш брак большая ошибка. Литвинов слушал и кивал. Я ненавязчиво коснулась его руки, и он моей руки более не выпускал, а я опять гадала: кто из нас кого соблазняет? Далее все оказалось совсем просто. Я, мучаясь рядом с нелюбимым мужем, наконец-то обрела родственную душу, а Литвинов вдруг испытал чувства, о которых успел забыть. И мы рухнули в объятия друг друга, воспользовавшись тем, что мой муж уехал на экскурсию. Греху предавались в нашем номере, что Литвинова даже не насторожило. Разумеется, в номере была установлена необходимая аппаратура. Уверена, она была и в номере Литвинова, из чего я заключила, что «трудимся» мы здесь не одни. Впрочем, в наличии у Дена помощников я не сомневалась.
Я не чувствовала ни стыда, ни отвращения, оказавшись с ним в постели. Впрочем, я давно уже мало что чувствовала. Все-таки в какой-то момент мне стало жаль Литвинова. Человек вырвался отдохнуть впервые за два
