или 1000 долларов по рыночному курсу) размерах, перевод безнала в нал в тех же размерах и т. д.
Доходы от спаивания собственного народа и расходы на содержание армии, так называемые прямые военные расходы, не включающие ВПК, колебались от 18 до 29 %.
Возникает законный вопрос: наше государство регулировало цены и объем производства водки, планируя расходы на содержании армии или уровень содержания армии и ее численность – производная от успехов виноторговли?
Чудовищны и дики оба предположения, особенно, если принять во внимание, что у нашего руководства могли действовать оба фактора.
Ни одна отрасль народного хозяйства не может похвастаться такой эффективностью и таким влиянием на бюджет. Тут достаточно вспомнить, что в советское время, когда цена водки достигала 8–10 рублей за пол-литра, себестоимость 1 л пищевого спирта (около пяти поллитровок) составляла всего 6 копеек. Процент сверхприбыльности столь высок, что даже противно его вычислять.
На региональном уровне эффективность впечатляет не менее: Новгородский ликеро-водочный завод, на котором работает всего 305 человек, дает 34 % областного бюджета. Еще пару таких предприятий – и все остальное можно просто закрывать, а тысяча тружеников на водочной ниве освободит для винопития сотни тысяч жителей области.
Ныне в стране производится 2700 сортов водки, не считая паленой от 15 до 40 % всего производства – это при том, что некоторые сорта являются «общефедеральными» и фабрикуются если не на всех, то на многих из 120 заводов отрасли.
И армия наша – нищая и заворовавшаяся от того, что пополнение бюджета по водочной статье сильно оскудело, а механизм зависимости армии от водки сохранился. Эта зависимость носит не только финансовый характер. Армия – один из мощнейших потребителей водки, по крайней мере, со времен Петра, а кабы и не раньше. Непросыхающая от пьянства армия – это и весь XVIII век, и весь XIX, и Серебряный (достаточно вспомнить Куприна), и весь XX, за исключением периода сухого закона, введенного Николаем II. Не в этом ли запрете причина революции и проигрыша Первой мировой?
По мне – эти две отрасли нашей жизни должны занять подобающее им место, весьма скромное, где-то не более 5 % госбюджета. Но каково патриотам?
Дегустационная проповедь
«Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – Виноградарь».
Сегодня мы пьем кагор.
Темно-красный, как многие вина Южной Франции.
Виноградники являются одновременно и плантациями темно-бордовых роз, выращиваемых для производства розового масла и на букеты; кагор ароматен как бордоская роза, а бордоские розы пьянят, как вино. Помимо розы, в букете кагора ясно слышна нота фиалки, а в винной струе присутствует фиалковый, фиолетовый (что, собственно, одно и тоже), перелив.
Кагор душист, жертвы Духу должны быть душисты и ароматны: кагор – жертвенное, Божественное
