ну зачем вы так грубо? Все же, я думаю, и наши ученые такими проблемами занимаются. А может, и средства народной медицины помогают. Отвары, настойки на травяных сборах. Вы же знаете, что в Риге работает чуть ли не единственная в Союзе гомеопатическая аптека. Моя бабушка там часто травки покупает.
– Колдунья? Ворожит?
– Нет. Хворает часто.
– Здесь не уголок знахаря, товарищ Шнапсте! И советским мужчинам не требуются манипуляции по увеличению членов ц… – Хузин чуть не ляпнул «ЦК КПСС». – У нас в стране прекрасная рождаемость! Наши жены счастливы и удовлетворены во всех отношениях: и морально, и физически. Это там… это у них проблемы с детородными органами. Поэтому на лицах женщин из капиталистических стран так редко можно видеть улыбку. Сравните их с лицами наших африканских подруг. То есть друзей, конечно. И вы все поймете.
Лицо Шнапсте сделалось испуганным. В ресторане он был на хорошем счету. Регулярно заносил конверты директору. Дорогие проститутки готовы были отдаться ему за табличку «зарезервировано». У него всегда находились контрамарки на хоккей, дефицитные продукты и билеты в театр. А сигнал сознательных комсомольцев может стать роковым. Люди ведь при покупке презерватива румянцем стыда исходят. «Трихопол» просят отпустить с закрытыми глазами и дрожью в коленях. А предложение написать об удлинении полового члена можно считать высшим проявлением глупости.
Хузин еще раз внимательно посмотрел на гостя. Подумал, что на провокатора Гвидо похож мало. Да и смысл в такой провокации? Комитетчик? Там есть не лишенные чувства юмора люди, но им такая клоунада ни к черту. Менты столь изощренными методами не работают, да и не их это пространство. Скорее, у самого Шнапсте не больше двенадцати сантиметров. Для официанта это унизительно. Возможностей переспать после смены – больше, чем обсчитанных клиентов. И вот снимает он тенниску с крокодилом, стягивает джинсы «Wrangler», трусы из валютника «Березка». А там какие-то жалкие миллиметры. Будучи авантюристом, Рома пошел ва-банк:
– Гвидо, не стоит так переживать. Ну да… может, я был слишком резок. Но и вы хороши! Такое предложить, а! Труд журналиста нелегок, Гвидо. Мы же, как на минном поле. Не зря нас называют «саперы газетных полос», – увлеченно врал Хузин. – Неверный шаг – и тут же прогремит идеологический взрыв. Каждое слово должно быть выверено. Ведь бои на невидимом фронте идут круглые сутки. Они жестоки и порой непредсказуемы.
– Да-да… Конечно же, я вас понимаю. Мы ведь тоже как саперы. Проверки из общепита, товарищи из ОБХСС. Каждая смена как последняя. Идешь к столику с подносом, а под ногами словно канат натянут. Иногда моряки могут физические увечья нанести. Я уже не говорю о хоккеистах. Такое впечатление, что у них сотрясений мозга больше, чем у боксеров.
– Ну вот видите! В чем-то наши профессии схожи. Значит, и вы саперы. Саперы счетов и подносов. А это напряжение. Адское, сумасшедшее напряжение. Сегодня разносишь еду, а завтра получаешь ее через узенькое окошко
