питал. Просто ему было любопытно, чем они занимаются, а его собственные проекты буксовали. Уравнения Нарликара и их смысл увлекали его и вдохновляли гораздо сильнее собственных исследований. Да и вообще обмен идеями и взаимопомощь на кафедре очень поощрялись.
Но вскоре обстановка обострилась. Хойл решил рассказать о своих открытиях на конференции Королевского общества в Лондоне. Хотя подобное, конечно, уже случалось, многие его коллеги решили, что он слишком спешит, ведь его работа еще не была рецензирована. Слушателями Хойла было человек сто, и выступление закончилось теплыми аплодисментами и обычным шумным обсуждением. Затем Хойл спросил, будут ли вопросы. Хокинг, естественно, пришел его послушать и внимательно следил за дискуссией. Он медленно поднялся, опираясь на трость. Все умолкли.
– Величину, о которой вы говорите, нельзя вычислить, она расходится, – сказал Хокинг.
По залу пронесся шепоток. Собравшиеся сразу поняли, что если утверждение Хокинга верно, последние открытия Хойла окажутся ошибочными.
– Нет, конечно, не расходится, – возразил Хойл.
– Расходится, – не сдавался Хокинг.
Хойл помолчал и обвел глазами зал. Стояла полная тишина.
– Откуда вы знаете? – свирепо спросил Хойл.
– Я посчитал, – медленно выговорил Хокинг.
По залу прокатился смущенный смех. Это Хойлу совсем не пришлось по душе. Юный выскочка взбесил его. Однако враждовали они недолго: Хокинг показал, что он слишком хорош как физик для подобных споров. Однако Хойл решил, что поступок Хокинга неэтичен, и так и сказал. На это Хокинг с коллегами ответили, что Хойл тоже поступил неэтично, когда обнародовал непроверенные результаты. Единственным, кто был совершенно ни при чем и на кого тем не менее обрушился гнев Хойла, стал оказавшийся между двух огней Нарликар.
Нет никаких сомнений, что интеллектуально Хойл ни в чем не уступал Хокингу, однако в этом случае молодой человек был абсолютно прав: величина, о которой говорил Хойл, и в самом деле расходилась, а это означало, что последняя часть его теории неверна. Хокинг написал статью о своих математических выкладках, которые заставили сделать этот вывод. Статью приняли хорошо, и у Хокинга сложилась репутация подающего надежды молодого исследователя. Стивен продолжал работать над диссертацией под руководством Сиамы, но в разреженной атмосфере космологических исследований о нем заговорили как о независимой величине.
В первые два года в Кембридже симптомы бокового амиотрофического склероза быстро усугублялись. Хокингу стало очень трудно ходить, он не мог пройти и нескольких шагов без трости. Друзья помогали ему чем могли, но он почти всегда отказывался от помощи. Мучительно медленно он двигался по комнатам и коридорам, опираясь не только на трость, но и на стены и мебель. Во многих случаях и этого было мало. Сиама и его коллеги прекрасно
