пустует, – ответил ему риелтор. – Да заселиться можно не раньше февраля.
Оказалось, договор с прежним жильцом истекает лишь в конце января и деньги за аренду продолжают поступать на счет фирмы каждый месяц.
– Все вещи вынесены, свет-газ-вода отключены. Но поскольку все оплачено, контракт досрочно не прерывается.
– То есть квартира оплачена до конца января?
– Именно, – кивнул риелтор. – Жилец заплатил всю оставшуюся сумму и попросил новых людей в квартиру пока не запускать. Ну, а раз платит исправно, нам и пожаловаться не на что…
– Но разве это не подозрительно? Никто не живет, деньги на ветер выкидываются…
– Конечно, я тоже слегка заволновался. Вызвал хозяина квартиры, и мы вместе проверили, что внутри. Не хватало еще обнаружить там какой-нибудь разложившийся труп, ну вы понимаете… Но нет, ничего подобного! Квартира чистая, прибранная, только пустая – хоть в кегли играй! Даже не знаю, что все это может значить…
Итак, Аомамэ здесь больше не живет, это ясно. Но те, кто за ней стоит, стараются изображать, будто она все еще тут проживает. И ради этого оплатили аренду аж на четыре месяца вперед. Стоит признать, эти люди весьма осторожны. И недостатка в деньгах не испытывают.
Ровно через десять дней после обеда в конторе Усикавы на Кодзимати раздался звонок от Нетопыря.
– Господин Усикава? – произнес хрипловатый голос. Как всегда, на фоне гробовой тишины.
– Усикава слушает.
– Можете говорить?
– Могу, – сказал Усикава.
– Защита у «очевидцев» и правда оказалась что надо. Но я был к этому готов. Несмотря ни на что, информацию об Аомамэ удалось добыть благополучно.
– И что, ракеты не летят?
– Пока ничего подобного не наблюдается.
– Ну, слава богу.
– Господин Усикава, – произнес Нетопырь и закашлялся. – Прошу извинить, но вы не могли бы воздержаться от курения?
– Курения? – Усикава ошалело уставился на зажатую в пальцах «Севен старз». Дымок от сигареты плавно утекал к потолку. – Нет, я вообще-то курю, но… ведь мы говорим по телефону. Как же вы догадались?
– Разумеется, запаха я не различаю. Но от звуков вашего дыхания становится трудно дышать. На табак у меня острейшая аллергия.
– Вот как? Этого я не замечал, простите ради бога.
В трубке снова откашлялись.
– Да вы и не могли этого замечать. Ничего страшного.
Погасив сигарету в пепельнице, Усикава хлебнул зеленого чая. Затем встал и распахнул окно.
– Сигарету потушил, окно открыл… Хотя не сказал бы, что на улице намного свежее.
– Извините за беспокойство.
Секунд на десять в трубке повисло молчание. Абсолютное безмолвие в кладбищенской
