рос, мрачный бог, и роковая сила
Убийственных безумств грозят из-за угла —
Попробуем любить, не потревожив зла…
Пролог
Они сидели друг против друга, и между ними была пустая шахматная доска.
Игрок с разноцветными глазами еле заметно улыбался, точно зная что-то наперед.
Другой игрок, в темных одеждах, внимал тишине, словно ожидая услышать в ней знак.
Игра еще не началась.
Но вот второй игрок поднял тяжелые веки, и на шахматной доске возникли причудливые полупрозрачные фигуры, внутри которых переливалась мерцающая вечность. Разноглазый при этом издал удовлетворенный смешок.
Один играл черными, другой — красными.
И так началась эта история.
If I could tear you from the ceiling,
I know the best have tried,
I'd fill your every breath with meaning,
And find the place we both could hide.
Если бы я мог оторвать тебя от неба,
Я знаю, все уже испробовано,
Я наполнил бы каждое твое дыхание смыслом,
И нашел бы место, где мы оба могли бы спрятаться.
Глава первая
В начале было обещание
— Алиса, ты не отпустишь меня?
— Я держу тебя, Якоб. Как и обещала.
— Я не справлюсь в одиночку.
— Ты не будешь один.
Come on, baby,
Don’t fear the Reaper!
Baby, take my hand![1]
Из колонок водопадом лилась одна и та же фраза, циркулировавшая по комнате, казалось, целую вечность. Куплеты закончились, остался один веселый припев.
Якоб беззвучно повторял слова песни, равнодушно разглядывая потрескавшийся потолок. Алиса скользила где-то рядом, превратившись в размытое пятно.
— Якоб? Слышишь меня?
Ответом ей были лишь слова песни, поставленной на повтор. Алиса могла сейчас закричать, ударить его и даже облить кипятком — он остался бы лежать на кушетке с запрокинутой головой, повторяя, как заклинание, эти заевшие строки.
— Якоб?
Музыка стала невыносимо громкой.
COME ON, BABY!
DON’T FEAR THE REAPER!
DON’T FEAR THE REAPER!
Внутри него была волшебная дверь, за которой он любил исчезать. Возможно, там он был счастливее, чем здесь. Проблема заключалась в том, что Алиса за ним последовать не могла. Он находил лазейку, она утыкалась в стену.
Ножницы потрошили картонные коробки, чтобы их было удобнее трамбовать в контейнеры для бумажного мусора. Этот момент, в котором они так неудачно застряли, тоже следовало бы порезать на части и отправить в помойку.
Господи, как же хотелось тишины…
Она потянулась к магнитофону, но неожиданно ее запястье перехватила рука Якоба.
— Алиса, так надо.
Она смотрела на него злыми воспаленными глазами, а Якоб все так же таращился в потолок, до боли стискивая ее запястье.
— Я больше не могу это слушать. Она играет уже неделю.
— Пожалуйста. Прошу тебя.
Его слова звучали ломко и печально. Иногда ей казалось, что он просто искусно над ней издевается. Временами она не верила ни этому пустому взгляду, ни его тихим коротким просьбам.
— Я вернусь через полчаса. Мне нужно побыть в тишине.
Его пальцы разжались, и рука безвольно упала.
Алиса еще какое-то время молча наблюдала за ним, затем взяла мусор и вышла на улицу.
Разрезанные коробки отправились в контейнер, но она продолжала стоять в вонючем закутке его двора, ощущая глухое отчаяние. События походили на плохую репетицию одной и той же сцены.
«Поскорее бы все это закончилось».
Но от этой мысли тут же стало страшно.
Алиса прошлась до булочной у станции, купила ненужный хлеб. Она поймала себя на мысли, что готова придумать миллион занятий, лишь бы не возвращаться.
Присев
