гнев. У ЭйДжея была зависимость от наркотиков и азартных игр. Он задолжал мафии денег, и за это его убили. Родителей у нас не было, сколько я себя помню, у Картера ситуация была не лучше. Алкоголик-отец, наркоманка-мать: большинство ночей он проводил у нас на диване. Насколько я помню, приходил он всегда со следами побоев.
Я выпалила:
– Видимо, ты помнишь все иначе, чем я. Легче не стало, просто все поменялось.
От его смешка волосы у меня на шее встали дыбом. Он снова сел на стул.
– Для меня все было проще, Эмма. Мне не приходилось убивать людей.
– Пытаешься напугать меня?
Он наклонился вперед:
– Я уже не тот маленький мальчик, которому нужен ночлег. Похоже, Эмма, мы поменялись ролями, – его лицо стало непроницаемо. – Может, расскажешь, зачем ты пришла сюда? Ты искала меня. Вот я здесь. В чем твоя проблема?
Я вздохнула. Если бы все было так легко. Я покачала головой.
– Ты издеваешься? Я что, чем-то тебя обидел? Ты пришла ко мне. Говори, зачем.
Я открыла рот.
– И сбавь обороты. Я не терплю подобного от своих людей. И не потерплю от тебя, не важно, были ли мы знакомы раньше.
Я закрыла рот и сидела, онемев от изумления. Он был прав. Я бы не стала так разговаривать с другим человеком в его положении. Картера, которого я знала, больше нет. Теперь я это видела. И понимала. Поняв, что совершила ошибку, я оттолкнулась от стола.
– Прости. Мне пора.
– Стой, – приказал он.
Я снова опустилась на стул, но не потому, что поменяла решение. Мое тело отреагировало на его приказ. Он сказал, я повиновалась. На мгновение я замешкалась, удивленно моргая, пытаясь осознать произошедшее. Все произошло так быстро.
Потом во мне снова закипел гнев, я наклонилась вперед. Я уже собиралась отпустить ядовитый комментарий, когда он вздохнул. Его взгляд смягчился.
– Я ничего не слышал от младшей сестренки Эй- Джея десять лет. И хочу знать причину, почему ты пришла.
Ох.
Гнев, враждебность, глупые чувства исчезли. Я вспомнила причину, и кошмар вернулся. Паника и отчаяние снова стали моими лучшими друзьями. Они прилипли ко мне. Я пыталась подобрать слова. Когда у меня задрожала рука, он словно похолодел. Взгляд потемнел, в глазах показался гнев.
– Эмма, кто тебя обидел?
Голос был мягок, но в интонациях чувствовался лед.
Меня снова передернуло. Я закрыла глаза. Что я ему сделала? Я чувствовала его ненависть. Она сжигала меня.
– Я не смогу тебе помочь, если ты не скажешь мне, что случилось.
Я выдавила:
– Я боюсь, ты сделаешь мне больно.
– Я никогда не сделаю тебе больно.
– Обещаешь?
Я затаила дыхание. Я зависела от него, все зависело от него. Мэллори нуждалась в нем. Я нуждалась в нем.
– Обещаю.
Меня охватило облегчение, и я обмякла на стуле. Потом прошептала хриплым голосом:
– Я
