Мы что тут, для танцев собрались, что ли? А баба-то здесь что делает?
Я подумал, что после этих слов Руни уж теперь точно заберется наверх и оторвет мальчишке голову; а обвязчик тюков вытащил из пресса готовый тюк, закрыл дверцу, после чего высунулся из-за угла и одарил пацана свирепым взглядом.
Но я понял, в чем дело.
Просто Чипу не было никакого дела до женского сострадания. У меня сжалось сердце. Подумать только, какая железная выдержка у этого мальчика! Я знал, что ему было очень плохо, что он с ног валился от усталости, но при этом не жаловался и не требовал сострадания к себе! И если уж на то пошло, не хотел, чтобы его жалела женщина!
Уж можете не сомневаться, босс, разумеется, не полез за словом в карман и объяснил присутствие мальчишки по-своему:
– Видите ли… это новичок. Вызвался показать нам, как надо обращаться с прессом. Вот теперь и петушится от осознания собственной значимости!
– Да уж, – вздохнула Мэриан Рэй. – Иногда еще встречаются вот такие грубияны от рождения. И их можно только пожалеть!
Но в голосе ее больше не слышалось сострадания. Она смерила мальчишку таким взглядом, от которого, пожалуй, расплавилась бы и оцинкованная крыша; но только Чип к тому времени уже отвернулся от нее, заталкивая в глотку старенького пресса новую порцию сена. И не обращал на происходящее у него за спиной ни малейшего внимания!
По-видимому, он дал Мэриан Рэй пищу для размышлений. И все-таки она нашла в себе силы привычно одарить нас своей лучезарной улыбкой – странно, но только у симпатичных девиц это получается ничуть не хуже, чем у самых настоящих артисток! – и очень скоро уехала.
Я-то думал, что, как только она скроется из виду, босс все-таки разрешит бедняге Чипу спуститься вниз, и даже заметил, как и сам мальчишка исподволь поглядывал в его сторону, но Ньюболд сделал вид, будто совершенно забыл о существовании пацана. Его сердцу было неведомо чувство жалости. Вот и теперь, обратив в свою пользу мальчишеское честолюбие и максимализм, хозяин оставил его на верхней площадке пресса, заставляя работать на износ.
У меня уже возникло такое ощущение, что паренек может в любой момент упасть замертво. Я видел, как у него дрожали коленки, как он ходил, еле передвигая ноги, то и дело спотыкаясь. И тем не менее не выпускал вилы из рук, продолжая упорно запихивать сено в чрево пресса, так что все его последующие тюки были такими же плотными и увесистыми, как и самый первый.
Но вот последний час, тянувшийся, наверное, целую вечность, подошел к концу. К тому времени все мы только и делали, что затаив дыхание следили за настырным мальчишкой, который, похоже, не собирался сдаваться без боя.
Результатом этого его поединка с самим собой было то, что ему удалось выстоять до полудня, и к двенадцати часам дня он в одиночку перелопатил, не сходя с платформы, шестнадцать тонн сена. Знаю, в это трудно поверить, и впоследствии многие сведущие люди, разбирающиеся в подобных вещах, выражали большие сомнения на сей счет, но я был
