умело задрапированная напуском ткани. Только придирчивый взгляд обнаружил бы ее – десятилетия жизни под прессом материнской воли не прошли бесследно. Иветта не уставала благодарить судьбу, что живет отдельно, и чувствовала себя вольной птицей. Она не догадывалась, что незримая палка еще долго будет оставаться занесенной над ее плечами. Даже фасон платья, скромный, как у школьницы, был отголоском запретов мамы и учителей. «Пора положить конец глухим застежкам и закрытому вороту», – промелькнула у Иветты неожиданная мысль. Она расстегнула верхние пуговицы: все, что могла позволить себе сейчас, чтобы укрепиться в неожиданном своеволии. На шее заискрилась освобожденная от затворничества золотая цепочка. Крапинки карих глаз откликнулись веселым блеском. Оглядев себя в последний раз, Иветта заколола невидимкой непослушную прядь, выбившуюся из строгой прически, и вышла из комнаты.
Путь к прихожей пролегал через оживленный перекресток – маленький пятачок коридора. Здесь пересекались пути всех и вся: обитатели квартиры вечно сновали из комнаты в кухню, из кухни в ванную, в туалет, к входной двери. Тут всегда происходили столкновения кого-нибудь с кем-нибудь. Вот и сейчас на Иветту налетел Валентин: растрепанные волосы, нахмуренный лоб, взгляд, обращенный в книгу, которую он читал на ходу. Казалось, он решает сложную техническую задачу. Так оно и было. Правда, книга была кулинарной и задача соответствующей. Столкнувшись в коридоре с женой, он, не поднимая глаз, спросил:
– Ива, как ты думаешь, соль просто засыпать в капусту или сделать соляной раствор и вылить в ведро?
– Валя, хотя бы сегодня освободи меня от кухонных разговоров. Ты лучше меня разберешься в этой премудрости. Не видишь, я опаздываю на вечер?
– На какой вечер? – удивленно вытаращил глаза Валентин, обратив наконец внимание на жену.
– Я же тебе говорила утром. Сегодня вечер встречи выпускников нашей школы. Ты никогда меня не слушаешь, а потом удивляешься. Не забудь, пожалуйста, накормить детей, щи в холодильнике.
Валентин действительно обладал привычкой не слышать и не видеть, что творится вокруг, что говорит жена, теща или другие люди, не имеющие над ним власти. Он заранее был уверен, что ничего стоящего те ему не сообщат, только озадачат своими проблемами. Нет, он не отстранялся от домашних дел. Напротив, был добытчиком, заготовителем. Валентин обсуждал только конкретные задачи, переливать из пустого в порожнее не любил. Зато он умел вытягивать из инстанций нужные льготы, покупать на распродажах дешевую капусту, добывать книжный дефицит – главный вид охоты брежневского периода. Купленные книги Валентин никогда не читал. Он, по его словам, собирал их для детей: когда те вырастут, библиотека будет к их услугам.
Иветта надела плащ, поцеловала ребят в макушки и выскочила из квартиры. Бежать вниз по лестнице было легко и весело. Минута-другая, и вот за ее спиной хлопнула дверь парадной. Дом Иветты в
