что слепой дождь этой благодати задел беднягу Гайса своим роковым краем: следя за выверенными движениями сильных бедер Нимари, стрелявшей из полуприседа, Гайс вдруг почувствовал такое неудобосказуемое возбуждение, что сразу после зрелища отправился в поселок к беспутной Ги. Ему нужно было поскорее затушить бушующий в теле высокий пожар. Так иные жрецы после окрыляющих ритуалов тайком налегают на бобы с тушеной свининой…
Гайс сам не знал, как получилось, что вдова господина Кнугеллина стала для него такой желанной. И перестала быть просто мастером, просто «госпожой Нимарь».
Думать об этом Гайсу было и странно, и страшно.
Получалось, что одного жеста Нимари теперь было достаточно, чтобы раздраконить его чуткое нутро до того хныкающего, «на все согласного» состояния, бесценных истечений которого иные содержанки добиваются от своих мужчин годами, пестуя последних самыми несусветными ласками…
Дивно, но каким-то еще более дивным образом Нимарь проведала про эти новые настроения Гайса. И через несколько дней снова с ним заговорила.
– Зачем вы ходите в поселок? Я хочу сказать – к девкам? – строго спросила она, и ее ясные серые глаза ударили, как два кинжала.
Взгляд этот, вопрос – обескуражили Гайса. Благородные дамы, которых ранее знавал Гайс, настолько старательно делали вид, что никаких «девок» не существует в природе, что однажды сами начинали в это верить.
– Плоть слепа… Она требует… – промямлил он, от Нимари виновато отступая.
– В таком случае зачем вы ходите ко мне?
– Это же совсем другое… Это для души… Стрельба из лука – великое искусство…
– Вы говорите, что это великое искусство. А сами даже не знаете, куда тянут тетиву – к груди или к уху… – саркастически заметила Нимарь.
– Не обязательно ведь уметь танцевать, чтобы любоваться танцовщицами!
– Не аргумент. Люди, никогда в своей жизни не танцевавшие, любуются танцовщицами только потому, что хотят овладеть ими. Или мысленно овладевают ими, пока те танцуют.
Гайсу стало неловко. Ведь Нимарь была права. По крайней мере, что возразить ей, он не знал.
– Но мне очень нравится смотреть на вас!
– Вот именно. Но когда вы смотрите на меня, вы думаете вовсе не о стрельбе из лука…
– Это верно… С недавних пор так и есть… Только что теперь?
Ответ на этот риторический вопрос у Нимари был готов.
– Сколько вы платите Ги за одну ночь? – деловито спросила она.
– Четыре авра.
– Значит, за наблюдение каждой моей тренировки вы будете платить столько же.
– Но зачем вам это? Разве у вас нет денег?
Нимарь отвела взгляд и нахмурила брови, словно бы решая, стоит ли собеседник ее дальнейших объяснений.
– Дело не в деньгах, – сказала она наконец. – У меня другая цель. Назначая плату, я надеюсь,
