во всё, что движется – потому, что в Припяти всё, что движется, опасно для жизни.
Но стрелять было не в кого. Ни души вокруг. Даже воро́н на разросшихся деревьях не было, что для мертвого города странно – обычно их сюда немало слетается, чтобы полакомиться мертвечиной. Похоже, что-то их распугало. Но что?
– Не нравится мне эта тишина, – проговорил Рудик. – И место жуткое. Прям по шкуре мороз от этих домов с разбитыми окнами. Как будто они глядят на тебя своими пустыми квадратными дырами в многоглазых черепах.
– Надо же какой ты впечатлительный, – хмыкнул я. Хотя самому тоже было не по себе. Чуйка моя сталкерская прям звенела от напряжения. Однако до конца проспекта мы дошли без приключений.
Я хорошо представлял себе карту Припяти. Сейчас налево, потом примерно полкилометра по улице Курчатова, далее направо еще метров двести – и вот он, легендарный завод «Юпитер», пользующийся среди сталкеров дурной славой. Хотя про какой крупный объект Зоны не ходят мрачные байки? Может и тут ничего особенного, сильно отличающегося от остальной Зоны.
Справа что-то затрещало. Я повел стволом автомата на звук, но тревога оказалась ложной. В кустах между деревьями притаился голодный «электрод», который, почуяв живое тепло, попробовал дотянуться до нас тонкой изломанной молнией. Но не вышло. Ослабла аномалия от недоедания, поэтому разряд получился жидким. Метра три до нас не дотянулся – и исчез, оставив в воздухе лишь слабый запах озона. Надо же, засел в кустах, и уже не первый день ждет удачи. Так и подохнет с голоду ожидаючи. Лучше б уполз из города вместе с мутантами, у которых нюх на поживу.
Впереди показалось приземистое одноэтажное здание, похожее на небольшой магазин советской постройки. Похоже, его таким для маскировки построили, чтоб жители Припяти поменьше внимания обращали на постройку специфического назначения. До чернобыльской катастрофы здесь находилась городская фекальная перекачивающая станция, которую в народе называли просто «Фекалкой».
Внезапно я остановился и замер на месте. Потому, что из-за «Фекалки» неторопливо так выходил жук-медведь. Самый страшный монстр вселенной Кремля.
Страшный хищник подмосковных лесов, мутант с хитиновым панцирем, эдакий живой танк размером со слона. Шесть лап, морда не то собачья, не то медвежья, тело сплошь покрыто красно-бурой броней, смахивающей на сложенные крылья майского жука.
Сто процентов эта громадная тварь пролезла в мир чернобыльской Зоны через портал, который я однажды прорубил своей «Бритвой» – и который по неизвестным мне причинам почему-то не закрылся обратно. Больше ей тут просто неоткуда было взяться. Потому и свалили из Припяти и люди, и мутанты – на широкой хитиновой пластине, прикрывавшей грудь монстра, были отчетливо видны следы от пуль и чьих-то мощных когтей, глубоко пропоровших естественную броню, но так и не добравшихся до уязвимой плоти.
Сталкивался я пару раз с жуками-медведями в мире Кремля. И выжил лишь чудом. Повезло можно сказать. Крупно. Но тогда
