точка. Без сомнения – это стоящее предложение. И думаю, что главная цель – общение – тоже очень правильная. Мы перестали разговаривать друг с другом и проводить время вместе. Пройдите в любое кафе и ресторан, люди сидят рядом, но каждый при этом смотрит в свой телефон или планшет. Это беда. А ваша идея – замечательная, – Дуняша подняла глаза на хозяина ресторана и улыбнулась. – Я бы хотела попробовать.
Она не обращала никакого внимания на человека в очках, который сидел рядом.
– Ну что же… Я мог бы сказать, что мы подумаем и вам перезвоним. Но я, знаете ли, верю своей интуиции. Опять же, Ванечку вы знаете. А у Вани глаз… хм… верный. Так, давайте думать, когда, – полез в телефон. – Завтра – нет. Послезавтра – маловероятно. А вот в четверг – вполне. Как вам четверг, часа на четыре?
Автостопщик пил чай с отсутствующим видом.
– Договорились, – сказала Дуняша. – Мне вполне подходит.
И, поняв, что это завершение разговора, поднялась.
– Я вас провожу, – Тихон Тихий встал из-за стола вслед за ней.
– Я сам провожу, – перебил его Иван-лжец и тоже вскочил на ноги.
Он открыл дверь. Вроде как серьезно, но было в этом жесте что-то гротескное, то, что отдавало шутовством.
– Прошу, Евдокия Романовна.
Дуня незаметно поправила после сидения на кресле юбку, попрощалась с Тихим. Без сомнения, они понравились друг другу, и это был хороший знак. А затем она, не глядя на автостопщика, вышла в коридор. Куда двигаться в этой развилке с множеством дверей служебных помещений, было совсем непонятно, поэтому пошла прямо. Как-нибудь выберется.
– Ты идешь прямиком к складу, – Тобольцев таки догнал ее и ухватил за локоть. – Уверена, что тебе туда надо?
Дуня развернулась и холодно посмотрела в глаза за стеклами очков:
– Видимо, выйду через склад.
– Так злишься на меня, что пробьешь стену?
– Ты еще не видел, как я злюсь. Куда надо свернуть, чтобы попасть в зал обслуживания?
– Вот сюда, – он открыл первую попавшуюся дверь и впихнул Дуню в какой-то кабинет, а потом встал у двери, не давая возможности выйти. Они остались наедине. – Даже приговоренным к смерти дается последнее слово. Может, ты меня выслушаешь?
– А разве это так необходимо, о Иван?
Ее трясло. Ей было плохо. Просто оттого, что она разочаровалась. Ей смотреть на него было больно. Словно ударил. Своей ложью. В самое больное.
– Тебе захотелось переночевать в моей квартире? Продлить приключение? Набраться новых впечатлений? Удалось. Поздравляю! Удалось, – голос дрожал, потому что она пыталась его удержать, не сорваться на повышенный тон. – Очень хорошо соврал. Очень жестоко, Ваня. Знаешь, можно было бы и по-другому. Не про здоровье близкого человека. Ты не боишься вот так… беду накликать? Совсем не боишься? Забавно все получилось, правда?
– Нет,
