куда совсем недавно крепилась рейка впередсмотрящего и блоки для поднятия балки с парусом. Вырвало, видать, от удара. Но, если веревки уцелели наверху, так, может, и внизу, у бортов, на своих местах привязаны остались?
Олег взялся за одну из них, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и ринулся в глубину, быстро перебирая веревку руками. Погружение получилось стремительным – почти мгновенно заболели барабанные перепонки, защипало в носу и в глазах. Зато он легко добрался до судна, упокоившегося аккурат на самой стремнине, посередине реки, на глубине метра в четыре. С борта ладьи мелко дрожащая от волн поверхность казалась совсем рядом, ведун даже различил силуэт стоящего на берегу Любовода.
Отпустив веревку и цепляясь за борт, ведун пробрался на корму, увидел капитанскую хибарку, благополучно уцелевшую несмотря на катастрофу – но тут грудь начала гореть, и он, отпустив штыри для щитов, устремился наверх. Громко фыркая, отдышался, вернулся к камням. Вынул нож, срезал у верха одну из веревок, снова нырнул, перебирая по ней руками, добрался до борта, обрезал внизу, всплыл. Отделив от мачты вторую веревку, он привязал к ней первую и, крепко ухватив зубами, переплыл реку. Протянул конец купцу:
– Держи, друг, – а сам устало рухнул на песок.
– Что там? Как? Что это за конец? Ты нашел ладью?
– Нашел, – перевернулся на спину ведун. – Дай отдышаться. До нее что отсюда, что оттуда нырять одинаково. Но по веревке быстрее получится. Сейчас, согреюсь немного, да голова гудеть перестанет. Тогда и осмотрюсь внизу подробнее. Ты, кстати, как дверь в каморку свою запирал?
– Засов там обычный. Иногда я замок вешал, но токмо в портах. Ныне открыто должно быть.
– Сейчас, проверю… – Ведун нагреб себе на грудь немного теплого, прокаленного летним полуденным солнцем песка и закрыл глаза.
– Как же ты проверишь, если спишь, Олег?
– Не шуми. Я же не подводная лодка, чтобы сутками под водой сидеть. Дай продышаться.
– Дыши, дыши, друже, – дозволил купец. – А сундук с камнем, как войдешь, по правую руку вторым, попрек стоит. Ручки у него еще по бокам. Там свитки внутри, списки, грамоты. Не так серебро дорого, как они. За каждую полную цену платил, все новые, с поправками от купцов, в дальние края ходивших. На дне, в тряпицу завернутое, зеркало схоронено. То, что в подарок Зориславе готовил. Коли добудешь, хоть не так стыдно вертаться будет. Сам, может, и бос, да подношения драгоценные. Его спутать трудно, сундук этот. У всех рукояти большие и обычные, а у этого вычурные, и размером он меньше…
– Да иду, иду, – сломался Середин. Поднялся, стряхнул песок, забрал у Любовода веревку, сделал несколько глубоких вдохов и нырнул, быстро перебирая руками «путеводную нить».
Спустя секунд пятнадцать он оказался у борта ладьи, прошел по ней руками, увидел запертую дверь хозяйской каморки и… Воздух в легких кончился, пришлось всплывать.
– Ух, –
