Западе, в сердце страны, что подтверждалось его ярким среднезападным акцентом. Люди Томаса (не «семья» или «родственники», а люди) три поколения работали с домашним скотом. Сам Томас собирал сено во время учебы в колледже. (Картер поискал информацию об этом сенокосе, чтобы посмотреть, на что это похоже, и нашел фотографии склонившихся и разгибающихся людей, на широкие плечи которых падали лучи солнца.) Даже со своим рабочим происхождением Томас Игнисс не был деревенщиной. Его кадык покоился на идеальном четверном узле жаккардового шелкового галстука. Говорили, что он свободно владеет итальянским и корейским (или что это был за язык? Может, мужик разговаривал на двух сразу?). Говорили, что он собственноручно выточил большой офисный стол из экологически чистой древесины; что он какое-то время встречался с Каллой Пэкс, прежде чем она стала знаменитой, что сейчас он встречается с бурлеск-танцовщицей тире курьером по имени Индиго.
У Картера таких историй не было. Он был сыном инженера-электрика и воспитательницы детского сада. Вырос в часе езды от Санта-Клары, в Гилрое, известном лишь своим запахом чеснока. Его детство прошло под аккомпанемент вечерних комедийных сериалов, актеры которых сидели в фальшивых гостиных на диванах, выглядевших куда симпатичнее, чем диван его семьи. Мать Картера собирала фигурки коров, на каждом столе и полке стояли голштинские бычки и телки – в одной ей ведомом порядке. «Ты хотя бы раз прикасалась к корове?» – недавно спросил у нее Картер. Она растерянно посмотрела в ответ: «Зачем мне прикасаться к корове?» В этом была вся его мать, а отец – в своих потрепанных книжках с судоку. Но Картер был не такой.
Он попал в престижную бизнес-школу, хотя все детство был толстячком, а затем, одну за другой, получил Энджи и работу в Apricity. С того момента начался его карьерный рост, и, к одновременному удивлению и оправданию Картера, рост немалый. Он считал себя человеком, который добился всего сам, что было нелегко, учитывая, что пришлось лепить конфетку из говна.
Картер и Томас, в конечном счете, встретились на весеннем тимбилдинге в Напе. Сокращенно все называли это «ТБ». Изначально предполагалось, что на ТБ в Напе поедут только подчиненные Картера, но за два дня до мероприятия с ТБ в Санта-Кларе что-то не срослось (проблемой стал требуемый период ожидания сертификации дельтаплана), и было решено, что оба ТБ стоит объединить.
– Это обычная вспышка ТБ, – сказал Картер Перл, надеясь, что когда-нибудь она все же рассмеется над одной из его шуток.
В ответ Перл кашлянула. Картер не понял, поддерживает ли она шутку о ТБ или же у нее просто запершило в горле. Они стояли в дегустационном зале в Напе. Он попытался встретиться с ней взглядом, но тщетно – она повернула голову так, что стал виден только затылок. Ее короткие волосы стали еще короче; теперь концы вились вокруг мочек ушей. Он хотел сказать, что так ей идет больше, но лучше подождать подходящего момента, чтобы не оскорбить ее. Перл прополоскала рот вином и плюнула в бочку.
Оплеванные бочки – единственное, что нравилось Картеру в винодельнях, они сразу перечеркивали
