не возражает, а потому нашим обормотам просто некуда деваться: если не обломаю я, поможет вожак. Или Траш от себя добавит. Так что не боись, все путем будет.
Урантар тяжело вздохнул.
– Ладно, там посмотрим. А где Таррэн? К нему тут это… типа посланники явились. Целый день ждут – совсем измаялись.
– А-а-а, засланцы, как говорит наш малыш? Долго же они раздумывали, целых двадцать лет. – Шранк мельком оглядел напряженные лица перворожденных. – Думал, вовсе не объявятся, а они вон как – просто припозднились… Да не волнуйся: остроухий обещал прийти. Как со впадиной своей закончит, так и прибудет.
– Опять с кошками возится?
– Траш вчера уговорила, вот он и обещал помочь, потому и так долго… ну, наконец-то! Вот и он, ваш драгоценный лорд, явился не запылился.
Седой и новый воевода повернулись к наружной стене и удовлетворенно кивнули, когда над острыми зубцами промелькнула мимолетная тень. Правда, так быстро, что взбудораженные эльфы не сразу сообразили, в чем дело, и не заметили, что следом за первой стремительно проскользнула пара приземистых силуэтов. Но когда через несколько томительных секунд к фонтану мягкой поступью шагнула массивная фигура, у них дружно заколотились сердца.
Сначала из кромешного, непроницаемого даже для глаз бессмертных мрака, царившего у стены, проступили непривычно широкие для перворожденного плечи. Простая кожаная куртка с нашитой сверху мерцающей чешуей из шкуры неизвестного зверя. Тонкой выделки белоснежная рубаха, небрежно расстегнутая на груди. Широкий пояс с удивительной работы ножами. Обязательные родовые клинки в потертых ножнах на спине. На ветру затрепетала роскошная черная грива, забранная в хвост. Затем показалось лицо, которое ни один темный не смог бы забыть даже на смертном одре, потому что владыка Изиар неизменно проявлялся в каждом своем потомке. Наконец, в темноте двумя яркими изумрудами свернули нечеловеческие глаза, в глубине которых тихонько тлел знаменитый «Огонь жизни». Тот самый, из-за которого весь род Л’аэртэ считался про́клятым и который одновременно с этим подарил все эльфам этого рода огромную власть.
Линнувиэль не раз видел этот огонь в глазах своего владыки. Не раз замечал его и в собственных радужках, потому что, хоть и не являлся прямым носителем крови Изиара, все же был близок к правящему дому, чтобы владеть толикой этой страшноватой магии. Но никогда в жизни ему не доводилось видеть столь мощного и ровного пламени – казалось, Торриэль илле Л’аэртэ светится этим поразительно чистым светом. Светится даже сейчас, когда абсолютно спокоен, хотя обычно для этого надо находиться в состоянии неконтролируемого бешенства.
Младший хранитель лишь на краткий миг заглянул в его глаза и неожиданно понял: перед ним действительно стоял наследник Изиара. Великий маг, на долгое время добровольно отказывавшийся от силы. Отреченный, что посмел с гордостью носить этот горький титул. Новый повелитель Серых пределов, хозяин Проклятого леса. И он полностью соответствовал тем невероятным
