скорее, в другом. Поскольку важность успешного выступления понимали на всех уровнях, мы делали все возможное, чтобы обеспечить своим спортсменам наилучшие условия для тренировок, размещения, старались абсолютно во всем предоставить им соответствующий сервис. Закупали максимально лучшее на тот момент оборудование – те же велосипеды, раз уж у нас в стране не производилось машин требуемого качества. Подтягивали сопутствующие службы – ту же медицину, чтобы обеспечить людям максимально эффективную реабилитацию. Мне говорили потом: «А вот помните, на треке стояла кислородная палатка, в которую спортсмены заходили перед стартом и дышали кислородом?» Может быть, и стояла. Сам я эту палатку не видел, но совершенно не исключаю этого. Тем более что никаким существовавшим на тот момент правилам такие вещи не противоречили.
Наши гребцы – байдарочники и каноисты – готовились к той Олимпиаде под Рязанью. Один из тренеров объяснил, что их «наука» – а тогда к каждой сборной были прикреплены целые бригады всевозможных специалистов – обнаружила, изучая базу, что в этом месте совершенно другая плотность воды и другое течение. У нас ведь в те времена еще не было специальных гидроканалов для гребли, поэтому приходилось искать определенные природные условия, позволяющие выполнить ту или иную работу. Гребцы приезжали туда на сбор, потом выходили на свободную воду и… Есть такой термин – «гребется» или «не гребется». Так вот после тех тренировок под Рязанью нашим спортсменам «греблось» очень здорово.
Легкоатлеты уже тогда пользовались для реабилитации барокамерами, которые потом стали использоваться во многих видах спорта. Занимался этой темой один из известнейших на тот момент физиологов Анатолий Коробков, возглавлявший в 1960-х годах научно-исследовательский институт физкультуры. Не знаю, был ли он сам легкоатлетом, но много работал с этим видом спорта, потом стал профессором, написал множество работ по физиологии спорта. В определенной степени такие вещи тоже определяли уровень московской Олимпиады: в спортивной науке повсеместно работали люди, имеющие большой вес в ученом мире страны и признанные этим миром.
Наверное, этот факт тоже можно считать преимуществом, которое наша олимпийская команда имела перед всеми прочими…
Организаторам любых Олимпиад всегда было свойственно стремление сделать какие-то вещи «под себя» – под своих спортсменов. Примерно таким образом и проектировалась трасса групповой велосипедной гонки в Крылатском. Одним из самых активных участников того проекта был выдающийся в прошлом гонщик Виктор Капитонов, который в свое время дважды становился олимпийским чемпионом, а тогда возглавлял сборную СССР.
По своей структуре трасса была тяжелейшей. В одном ее месте был изгиб, который мог запросто сломать любую машину сопровождения. Понятное дело, что Капитонов планировал рельеф, исходя из потенциальных возможностей своих гонщиков и прежде всего – Сергея Сухорученкова, на которого в групповой гонке тренер
