в адрес юного триумвира и приветствовали как «императора» Антония. Разумеется, куда больше из числа помилованных решили присоединиться именно к нему, отдав предпочтение человеку более старшего возраста, представителю уважаемого аристократического рода. Антония также восхваляли за то, что он с уважением обращался с телом Брута, хотя, как утверждает Плутарх, Цезарь проявил не меньшее великодушие по отношению к останкам покойного. Его голову отослали в Рим (по чьему приказу – неясно), чтобы положить ее к подножию статуи Юлия Цезаря, однако она пошла ко дну вместе с кораблем, который вез ее. Наследника диктатора обвиняли в недостойном обращении с пленными – например, попавшие в его руки отец и сын игрой решали, кто из них будет обезглавлен первым.[251]
Едва ли не вся слава за победу над Брутом и Кассием досталась Антонию, хотя позднее Цезарь преспокойно заявит: «Тех, кто убил моего отца, я удалил в изгнание на законном основании, по приговору суда, отомстив им за преступление. Впоследствии, когда они пошли на государство войной, я разбил их в двух сражениях».
На тот момент хватало того, что главные заговорщики были разгромлены и погибли и что сам Цезарь по крайней мере в этом участвовал. Нужно было, чтобы полководец сражался успешно, а война закончилась победой. Ему и Антонию требовалось выполнить свои обещания перед собственными солдатами, очень многим из которых полагалась отставка либо потому, что они и так уже долго служили, либо потому, что их зачислили в армию лишь на время войны. Им обещали землю в Италии, и было решено, что Цезарь по возвращении будет наблюдать за этим процессом. Антоний должен был остаться в Восточном Средиземноморье, чтобы обеспечить лояльность провинций и выжимать из них гигантские суммы денег, в которых триумвиры нуждались для уплаты воинам и финансирования земельных раздач. У провинциальных царств и городов не было другого выбора, как выполнять подобные требования, как они это делали совсем недавно по приказу «Освободителей», а за несколько лет до этого – Помпея и затем Юлия Цезаря. Цари и прочие первые лица знали, что если не будут повиноваться, то римляне с легкостью найдут честолюбивых соперников, чтобы заменить их. Клеопатра просто была одной из многочисленных восточных владычиц, стремившихся снискать расположение Антония.[252]
Молодой Цезарь серьезно заболел, прежде чем смог вернуться в Италию. Как и в других случаях, мы не знаем о том, из-за чего он хворал – было ли это новой болезнью или рецидивом прежней. Какое-то время опасались, что триумвир умрет, даже распространился слух, что он действительно скончался. Проходили месяцы, его возвращение откладывалось, и обстановка в Риме становилась все более нервозной. Пошли разговоры о том, будто он замыслил нечто такое, по сравнению с чем проскрипции покажутся достаточно мягкими. Во время своего отсутствия Цезарь и Антоний стали подозревать Лепида в том, что он независимо от них ведет переговоры с Секстом Помпеем. В тот момент они разделили
App.
Более подробно о действиях Антония в последующие полтора года см. Goldsworthy (2010), p. 261–271, с особым акцентом на том, что Клеопатра оказалась под выбором как правитель-клиент.
