месяцев, я достаточно настороженно чувствовала себя среди участников-старожилов. Когда я утром вошла и села вместе со всеми в круг, Нифонт сказал: «Группа прошла вместе уже два модуля-трехдневки, это третий. На первом ты была, но потом ушла и теперь возвращаешься. Спроси у членов группы, согласны они принять тебя в свои ряды?»
Возмущению моему не было предела: как, я должна спрашивать, возьмут ли меня в эту группу? Да я половину этих людей обучила психологии, а вторая половина – мои коллеги, да меня каждая собака знает! А с другой стороны, холодок внутри говорил, что мне есть чего опасаться: а вдруг да не возьмут? Нужен ли моим бывшим студентам член группы, с которым еще недавно они были в подчиненном статусе? А коллегам человек, который узнает о слабых местах и, в случае чего, будет иметь возможность использовать это знание в целях конкуренции? Обычные социальные страхи… Но меня тепло приняли, и от сердца отлегло. А на ведущего я надулась.
В перерыве я почувствовала на своем плече руку Нифонта: «Хорошо, что ты в этой группе!» – «Почему?» – «Потому что сразу принесла с собой новую энергию. С тобой забавно!»
Новая энергия, про которую говорил Нифонт, это моя послеразводная тема, которая была актуальна на тот момент моей жизни. Я с места в карьер заявила, что женщина в нашем обществе бесправна, что власть, деньги, информация – у мужчин-фаллократов. И когда женщины поддержали меня, свалив в ту же кучу и деторождение, от которого освобождены мужчины, Нифонт просто закатывался от смеха, а потом согласился, что так оно и есть, и чтоб мы, женщины, что-нибудь с этим сделали для самих себя.
Сейчас, в перерыве, его слова для меня послужили той самой поддержкой, которая сразу же восстановила чуть было не прервавшийся контакт. Что бы ни происходило потом, как бы ни разнились наши мнения и чувства, контакт оставался и означал, что хотя мы и разные, но уважаем ценности друг друга. Я помню, как нуждалась в поддержке в тот момент. С нашими клиентами такая же история. Поддержите их.
Рефрейминг
Для меня ярким примером для подражания в установлении контакта был и продолжает оставаться трансперсональный психотерапевт, доктор психологических наук Владимир Васильевич Козлов. Едва зная меня по заочной переписке, в которой я отправила тезисы статьи для научного сборника, он отреагировал на мой голос в телефонной трубке, когда я позвонила ему в первый раз: «Привет, дорогая! Конечно, помню!» Я чуть не прослезилась от реакции этого на тот момент не знакомого мне человека.
Чтобы понять мои чувства, нужно рассказать предысторию. За полгода до звонка я оформила соискательство степени кандидата наук и начала ездить в другой город для встреч с научным руководителем моей диссертации. Каждую нашу встречу после моего долгого ожидания в приемной сопровождал один и тот же диалог:
– Я Ефимкина Римма Павловна, соискатель.
– Кто ваш научный руководитель?
– Вы.
– Да-а-а?
Надо ли
