фальшивки! Ты же настоящая, так почему я должен дарить тебе фальшивые драгоценности? Это пустяк, безделушка, она не стоит даже дня, проведенного с тобой… не говоря уж о ночи.
– Спасибо, спасибо и прости. – Марианна поцеловала Фридриха в щеку, он поймал ее и притянул к себе за голову, начав исступленно целовать в губы. Марианна откликнулась, преисполненная чувства благодарности. Похоже, мелькнула у нее мысль, Владлен не ошибся… почему она не может немного отдохнуть от однообразных будней? Расслабиться… что с того, что приходится расплачиваться телом? Не так уж это и противно. От Фридриха пахло дорогим парфюмом, и у Марианна кружилась голова.
Ресторан оказался под стать Фридриху – дорогой снаружи и внутри. Судя по ценам в меню, заведение было не для простых смертных. Их отвели в кабинку, закрытую с трех сторон.
– Что ты будешь пить? Можешь заказать все, что угодно – здесь есть все. Ну, или почти все. – Фридрих улыбаясь смотрел, как Марианна сосредоточенно изучает меню.
– Не знаю. Полагаюсь на твой вкус. Мне все равно.
– Я буду русскую водку. Не люблю вина. Ничего в нем, признаться, не понимаю. Меня нельзя назвать тонким ценителем. Все вина для меня либо кислые, либо сладкие.
– Различать тончайшие оттенки вкусов это тоже талант. Но водку я не хочу. Пожалуй, выпью шампанского.
– Я велю принести самое лучшее. – Фридрих позвал официанта и заказал шампанское и водку.
Заказ исполнили в течение пары минут. Вышколенный официант налил шампанского Марианне, стопку водки Фридриху и бесшумно удалился.
– Как шампанское?
– Вкусно. Только я, как и ты, плохо в нем разбираюсь. Так что поразить меня этим трудно.
– А водка хороша! – Фридрих выпил стопку и закусил огурцом с тарелки. – Это у меня от отца. Он воевал в России, там и пристрастился…
– Воевал в России? Я думала, что фоны не воюют…
– Воюют… если одержимы некой идеей. А отец был одержим.
– Он был нацистом?
– Скорее да, чем нет… он слишком поздно понял, с кем связался… увы, слишком. Он был чертовски упрям, чтобы признать свою ошибку.
– Он погиб?
– Нет. Благополучно вернулся домой. Продолжил дело своего отца. Только так и не смог избавиться от чувства вины. Оно его и уничтожило в конце концов. Он страшно умирал, от рака… были чудовищные боли… он все твердил, что это ему наказание свыше. Наказание за миллионы загубленных жизней. Он умер в 50-х… совсем еще не старым. Перед смертью просил прощения и отпущения грехов. Не знаю, получил ли он его. Не мне его осуждать или оправдывать. В те годы я был совсем несмышленым ребенком.
– Так значит мы с тобой по разные стороны баррикад?
– Какие теперь баррикады? Сын за отца не в ответе. Я тогда был младенцем. Германия пережила свой позор и избавилась от чумы. Неужели в вас еще кипит ненависть?
– Конечно нет. Меня
