из Лондона и…
– Избавьте меня от своей биографии, синьорина Бруно. Неинтересной, к тому же, – голос его был скучающим.
Я подняла глаза, готовая наконец встретиться взглядом с моим собеседником. Едва сделав это, я возблагодарила небо за то, что поприветствовала его раньше. Потому что когда я его увидела, то не могла вспомнить даже собственное имя.
Он сидел за письменным столом в кресле на колесиках. Одна рука лежала на подлокотнике, касаясь дерева, а другая вертела авторучку. Темные бездонные глаза смотрели на меня. В который раз я пожалела, что не в состоянии различать цвета. Я бы с удовольствием отдала год своей жизни, чтобы увидеть цвет его лица и волос. Но такая радость была мне недоступна. Без обжалования. В момент проблеска сознания я поняла, что он был красив: лицо с неестественной бледностью, черные глаза, обрамленные длинными ресницами, черные густые волнистые волосы.
– Вы, случаем, не глухая? Или немая?
Я вернулась на землю, падая с головокружительной высоты. Мне почти показалось, что я слышу, как с треском ломаются мои конечности о землю. Громкий и зловещий хруст, сопровождаемый пугающим и губительным ударом.
– Извините, я отвлеклась, – пробормотала я, краснея.
Он смотрел на меня с повышенным вниманием, как мне показалось. Будто хотел запомнить каждую черту моего лица. Когда же его взгляд задержался у моей шеи, я покраснела еще сильнее. Первый раз в жизни я страстно жаждала поделиться своим дефектом с рождения с другим человеческим существом. Я была бы менее смущена, если бы знала, что синьор МакЛэйн с его аристократической и гордой красотой не может заметить румянец, сильно заливший каждый сантиметр моей кожи.
Я раскачивалась на ногах, смущенная его пристальным взглядом, а он продолжил рассматривать меня, переведя взгляд на волосы.
– Вам следует покрасить волосы. Или их будут принимать за огонь. Я бы не хотел, чтобы Вы оказались под натиском сотни огнетушителей.
Непроницаемое выражение его лица немного оживилось, и веселые искры засверкали в его глазах.
– Не я выбирала цвет волос, – ответила я, собрав все свое достоинство, на какое была способна, – а Бог.
–Вы религиозный человек, синьорина Бруно? – приподнял он бровь.
– А Вы, синьор?
Он положил ручку на стол, не сводя с меня глаз.
– Нет доказательств существования Бога.
– Впрочем, как нет и доказательства обратного, – ответила я с вызовом, и такая пылкость была немыслима для меня.
Его губы расплылись в издевательской усмешке, и он указал мне на мягкое кресло.
– Присаживайтесь, – скорее отдал он мне приказ, чем внес предложение. Тем не менее, я незамедлительно подчинилась.
– Вы не ответили на мой вопрос, синьорина Бруно. Вы религиозный человек?
– Я верующая, синьор МакЛэйн, – подтвердила я едва слышно. – Однако я не очень строго соблюдаю религиозные обряды. Скорее даже совсем не соблюдаю.
–
