выйдешь на улицу, проветри одежду, а то люди от тебя шарахаться будут. Запомни, запах кошачьей мочи – самый стойкий запах на свете. Точно тебе говорю, час у моей сестры в квартире пробудешь – все, одежку можно выбрасывать.
– Полина Александровна, давайте вернемся к наколкам. У женщины, про которую я вам говорил, на плече есть татуировка в виде розы, обвитой колючей проволокой. Над розой летает шмель. Это что может означать?
– Сколько лет этой женщине, около тридцати? – Старуха достала из кармана халата пачку «Беломорканала», вытряхнула папироску, закурила. – Роза в колючей проволоке означает, что она попала за решетку несовершеннолетней. Шмель над цветком – это надежда встретить надежного, порядочного мужчину.
– Спасибо, Полина Александровна! – Я развернулся к двери.
– Подожди! Больше ты ничего не хочешь узнать? – с ехидцей спросила она.
– Если расскажете, что видели сегодня на улице, я буду вам премного благодарен.
– Проходи на кухню, поговорим. Ты есть хочешь?
– Чаю попью, если угостите.
Пока старушка наливала мне чай и готовила бутерброды, я полистал отрывной календарь за текущий год. Говорят, что советские отрывные календари составлены так, чтобы на каждый день приходилась какая-нибудь памятная дата. Проверим. Что там завтра? О, третьего мая пятьдесят лет назад родился известный американский физик, лауреат Нобелевской премии Стивен Вайнберг! Доживу до завтра, обязательно выпью за здоровье старины Вайнберга.
– Запомни, Андрей, все, что я тебе скажу, должно остаться между нами. – Полина Александровна выставила на стол блюдце с бутербродами, пододвинула вазочку с печеньем. – Никаких записей под протокол, никаких повесток к следователю. Ты понял? Сегодня я весь день у окна просидела, подбирала рифму к слову «Забайкалье». Смотрю, к соседнему дому подъехал легковой автомобиль бордового цвета. Марку автомобиля не спрашивай, я в них не разбираюсь, но машина эта не «Запорожец» и не «Победа». Из машины вышел представительный мужчина. Высокий, стройный, в темном демисезонном пальто ниже колен. На голове кепка, как у мелкого уголовника пятидесятых годов. Пошел этот мужик через двор прямиком в подъезд дома, где сестра живет.
Я жевал тощий бутерброд с вареной колбасой и смотрел в окно. Я уже стал догадываться, кто приезжал к Лебедевой.
– Походка у этого мужика знатная! – продолжала она. – У нас так начальник колонии ходил. Идет, и ты за версту видишь, что это хозяин, а не какой-нибудь отрядный воспитатель. Только у нас хозяин пузатый был, а этот мужик, в кепке, – стройный, поджарый. Так вот, он вошел в подъезд, вышел примерно через полчаса, сел в машину и укатил. А следом за ним в этот же подъезд забежал еще один мужичок, в коричневой японской куртке с капюшоном. Знаешь такие куртки, их зимой в ЦУМе по сто двадцать рублей продавали? Вот этого парня я рассмотреть не могла, у него капюшон был на голову накинут. Этот пробыл в подъезде минут пять или десять, не больше. Потом он вышел и вот так, через двор, через аптеку ушел на проспект. А уж потом во двор вышел старик с собакой. Остальное
