изрезанного фьордами. Там действовали гранитный и песчаный карьеры, предприятие по ловле и первичной переработке рыбы, были доки, имелось небольшое судоремонтное предприятие, автохозяйство, механические мастерские, еще кое-какая мелочь. К востоку от поселка непроходимые шхеры – скопление крохотных скалистых островов.
– На карте они не обозначены, – подметил Андрей.
– На карте много чего не обозначено. Сам знаешь, что так положено. Тем не менее шхеры есть. Они сильно затрудняют судоходство в тех краях. Судам приходится их обходить. В этих шхерах нет ничего, район необитаемый, островки вплотную прижаты друг к другу, и проходить между ними – сущая лотерея. Скалы под водой, их вроде не видно. Пропорют днище, и каюк. В общем, туда никто не суется. Да и шут с ними. В военные годы наши летчики несколько раз подмечали у поселка, где шхер поменьше, немецкие субмарины. У оккупантов в районе судоремонтного предприятия имелась база по снабжению подводного флота. Вроде бы ничего существенного, несколько складов. Они использовались немцами не очень активно. Перед уходом они их взорвали. Честно говоря, нам до сих пор неизвестно, что там происходило на самом деле. Объект был секретный, наша разведка пару раз обожглась и прекратила туда лезть. Сейчас на этом месте стоит наша воинская часть.
– К чему такая длинная преамбула, товарищ полковник?
– Да ты слушай, не перебивай начальство! – сердито проговорил Алябин. – Сейчас население поселка – чуть больше тысячи. Немцы славно там похозяйничали, цивилизаторы хреновы! Худо-бедно налаживается мирная жизнь. Часть траулеров «Северрыбы» в начале войны успели вывести в Кольский залив. Их потом переоборудовали в тральщики и минные заградители и включили в состав Северного флота. Уцелели только два, их уже вернули на рыбзавод. Большинство предприятий в упадке и руинах, но кое-что начинает действовать. Много приезжих. Это в основном специалисты и работники партийно-хозяйственного актива. Есть милиция, небольшой отдел НКГБ, действуют первичные партийные и комсомольские организации. Недавно приступил к работе поселковый комитет ВКП(б), какие-то номинальные исполком и совет народных депутатов – хотя последних, между нами говоря, никто не выбирал. Немцы отбирали у населения продукты, последние ресурсы, съели весь скот и домашнюю птицу. Были расстрелы, отправки на работу в Германию. В поселке действовала подпольная ячейка, но недолго. В начале сорок второго фашисты всех подпольщиков извели. Было много предателей, которые сотрудничали с оккупационными властями. Так что, сам понимаешь, год назад НКВД там проводило повальные зачистки. Поселок не разрушен, боевые действия в нем не велись, но выглядит он неважно.
– Что-то мне подсказывает, что вы отправляете меня в не очень почетную ссылку, – уныло пробормотал Андрей.
– Причем тебя одного, поскольку то, что там происходит, не выглядит прямой угрозой. Но все как-то странно. Ты же любишь работать в одиночку?
– А что там происходит, Павел Евгеньевич?
