только пожала плечами.
– Я не пойму, за что могли её убить, – продолжила портниха.
– У мамы не было врагов?
– Ну что ты, Юля! Какие враги? – молодая женщина горестно покачала головой. – Скажешь тоже!
– А вдруг, – журналистка сделала паузу, – твоя мама стала нечаянным свидетелем какого-нибудь преступления? Вспомни, может быть, она тебе что-нибудь рассказывала!
– Нет, – собеседница поправила на голове траурную повязку, – вроде ничего необычного с ней не случалось.
– Она часто к вам приходила?
– Как сказать, – Макеева задумалась, – всегда по-разному. Иногда после смены выспится, сбегает в магазин, купит что-нибудь вкусненькое или сама испечет, и – сюда. У неё же ближе нас никого нет.
– Вчера она тоже что-то принесла?
– Да, – дрожащим голосом произнесла портниха, и её глаза опять наполнились слезами, – пакет с разными фруктами-ягодами, колготки Анюте и осенние сапожки для Танечки.
– А ключи от квартиры у неё были?
– Конечно, были, – Лена с удивлением посмотрела на гостью, – а как же? Мало ли что может случиться!
Юля кивнула и подумала: «Глупый вопрос. У кого, как ни у матери будет храниться запасной набор ключей. Действительно, мало ли что!»
После недолгого молчания журналистка спросила:
– А где твой отец?
– Отец-молодец, – со злой усмешкой произнесла та, – он бросил маму, когда мне было три годика. Я его и не помню, – она подперла кулачком подбородок и задумчиво посмотрела в окно, – ни алиментов, ни поздравлений с днем рожденья мы от него никогда не получали.
– А родители отца? Твои родные бабушка и дедушка?
Лена провела ладонью по лицу и задумалась.
– Они с нами не общались.
– Странно, – покачала головой Юля, – ты же им родная внучка!
– Я смутно помню, как однажды мы с мамой ходили к ним. Помню статную женщину с такими темными волосами, как воронье крыло, и мужчину в полосатых пижамных брюках с газетой в руках… Детская память избирательна, – она грустно усмехнулась.
– Интересно, – хмыкнула Юля, – если их сын вас оставил, почему же и они отвернулись от вас?
– Не знаю, – она вздохнула, – а ещё почему-то врезалось в память, что в их квартире пахло пирожками, но они меня не угостили.
– Ты ничего не путаешь?
– Нет, – портниха встала со стула и включила газовую горелку под чайником, – я даже заплакала, выйдя в подъезд. Так захотелось пирожков! Господи, мне было тогда лет пять, наверное.
– Интересно, а зачем твоя мама к ним ходила?
– Наверное, хотела узнать, где мой отец…
– А она выходила замуж еще?
– Не-а.
– Что же, всю жизнь она была одна?
