искренне улыбнулась Полина. – Это настоящее чудо!
Дом, в котором находилась квартира, был двухэтажным, именовался старым фондом. Жилище ребят как раз расположилось на втором, мансардном, этаже. Само здание являло собой с виду ветхую деревянную постройку, больше походившую на саклю, заселенную кошками и насквозь пропитанное их нечистотами. Зато двор был отменный. Просторный, с железными воротами, закрывающимися на ночь, и великолепными деревьями смоковниц, кипарисов и хурмы. Полина обожала деревья, особенно южные, с терпким хвойно-древесным, иногда пряным, запахом. Поэтому наличие во дворе растительности, особенно кипарисов, только порадовало. Котов Поля тоже любила. Ни упреки Глеба, ни ехидные выпады Костика не смогли ее остановить в первый же вечер накормить полосатую свору косточками, являвшими собою всего лишь минут сорок назад ароматного, шипящего на гриле цыпленка с золотистой хрустящей корочкой.
Засыпала Полина мучительно долго. Кондиционер шипел и булькал, дул то в одно, то в другое ухо. Несколько раз Поля порывалась раскачать Глеба, чтобы он усмирил разгулявшегося поставщика прохладного воздуха. Но Глеб так трогательно спрятал соединенные между собой ладошки под уставшую небритую щеку, что Поле сделалось его жаль. Она видела нервный профиль, вздернутую непослушную челку в свете луны, здесь на юге, походившей на желтый пережаренный блин, такой гигантский, что даже острые пики кипарисов, заглядывающие во второе, последнее окно их спаленки, не могли уберечь воспаленные глаза от бледно-желтого, немного пугающего света. Луна катилась по темно-лиловому небесному шатру, усыпанному кристалликами звезд, цеплялась за башенки деревьев и таяла, раскачиваясь за горными хребтами. Жаркая ночь растворялась в море, медленно в окно вползал рассвет. А девушка все еще лежала без сна, слушая ровное дыхание Глеба и медвежье похрапывание Костика, тот с вечера хлопнул пять рюмок коньяка, и теперь спал так, будто вся эта съемная квартира являлась его собственной берлогой, в которой он тут же поспешил все заполнить своим потеющим телом и яростными звуками.
Едва Полине удалось побороть последние воспоминания дороги и забыться легким невесомым сном, как над ухом послышалось какое-то хлопанье и жужжание. Когда она открыла глаза, увидела склоненное над головой счастливое лицо Костика, во рту которого орудовала стрекочущая зубная щетка, густо расплескивая мятные белые капли на Полин лоб и краешек одеяла.
– Ты чего? – не поняла спросонья Полина. – Зачем ты здесь?
– Я ничего! – громко заржал Костя. – Просто так, я вообще-то живу с тобой!
– Со мной? – Полина потерла опухшие веки. – А-а-а, да, с нами, а где Глеб?
– Какой Глеб? – еще громче расхохотался Костик, рассеивая жемчужинки зубной пасты на кровать. – Нас в квартире только двое.
Полина быстро подскочила, вжалась в постель, натянула одеяло до самых губ.
– Да, одни! – продолжил потешаться Костик. – Может, пошалим, а?
