же дело? Он не кусается, и обижать тебя вновь я ему, этому балбесу, больше не позволю.
– Так Вы едете? – раздался за нашей спиной звук открывающейся двери, и нетерпеливый вопрос.
Мы дружно и нервно обернулись с Петром Григорьевичем. По лицу Олега Петровича я поняла, что он не слышал данную в его адрес характеристику.
– Нет, Ольга не едет, говорит, что ей нужно пробежаться по магазинам, – с сожалением в голосе, произнес его отец.
– В такую погоду? – с едким сарказмом спросил сын. – А как же макияж?
Я с гордым, презрительным видом промолчала. Взрослой девушке не подобает опускаться до разговора с такими язвящими молодыми мужчинами. Молчание в этой ситуации было показом большого воспитания и выдержки, но мне так хотелось показать ему язык и добавить: « Съел?»
– Ну, что ж, едем без твоей любимой секретарши, – оставил за собой последнее слов мой шеф и подколол напоследок своего отца и меня. – Надеюсь, увидимся вечером за ужином.
Я в ответ непроизвольно сморщилась, чем дала ему понять, как жажду этой встречи.
– Ну, ну, – засмеялся Олег Петрович, увидев мою гримасу.
Дверь за моим мучителем и его отцом мягко закрылась, а я устало опустилась на стул, но мой мозг при этом усиленно заработал, размышляя, как бы избежать вечера в семье Шубиных. По магазинам бегать не было никакой необходимости, и как правильно заметил мой шеф, в такую погоду – тем более. Мне нужно было отсидеться некоторое количество времени, чтобы сын и отец отъехали от здания офиса. Мысленно перебирая прошедший день, я вспомнила, что Олег Петрович иногда смотрел на меня с загадочной заинтересованностью. Что же его так заставляло смотреть на меня? И это легкая насмешливая улыбка на его губах, к чему бы это? То, он грубо разговаривает со мной, кидается, как собака, то сладко улыбается, и чуть ли не расточает мед. Тут что-то не так, но я никак не могла понять, в чем кроется причина такого поведения молодого шефа. Верить, что он перестал меня подозревать в адюльтере с его отцом, я не могла. Это не тот человек, который быстро отказывается от своего мнения. Я сидела уже с полчаса и никак не могла придти к единому решению, какую линию поведения выбрать при разговоре с молодым Шубиным. Это в конце концов меня разозлило, а чего я должна ломать голову из-за какого-то красавчика? Мне что, детей с ним крестить? Надо держаться с ним так, будто никогда между нами не было никаких столкновений. Для меня он транзитный, ничего не значащий, в моей судьбе человек. Я просто перестану обращать внимание на его взгляд, насмешки, язвительные замечания. Он пробудет здесь еще два дня, и как говорится в анекдоте: «Поезд Москва – Воркутю тю-тю». Так что не пропадем под натиском столичного хлыща, бабника. Придя к такому мнению, я повеселела и рассмеялась вслух. Энергично натянув на себя пальто и сапоги, я бодро зашагала домой.
Не успела отойти от офиса и ста метров, как услышала шорох затормозивших шин легкового автомобиля и его сигнал. У меня не было знакомых на машинах, поэтому я, не обращая на это внимания, продолжала
