визг, через секунду из дверного проема показалась и вторая голова. Мужская. Вероятно, того самого парня, что девушку качественно взлохматил и халатик расстегнул.
Секунду поглядев на ковыляющего Борю, парень тоже проявил неадекватность. Громко выматерившись, схватил подружку поперек полуголой талии и втянул за дверцу, на которой прищурившийся Завьялов прочитал табличку «Не входить. Служебное помещение».
А ну их на фиг. За дверцей истерила ненормальная девица, глухо басил перепуганный мужской голос… Боря-Завянь шел к цели.
На кране оказались чересчур тугие ручки. Борис подумал, что сейчас скончается от жажды… Но Небеса немного смилостивились, вода полилась скупой струйкой.
Облепив губами жадный кран, Завьялов всосал в себя первый ручеек, а когда ручка наконец-то поддалась, едва не захлебнулся. Но пил и пил. Отфыркивался, прополаскивал под тугой струей раздувшиеся щеки, топил, промывал одеревеневший, ссохшийся язык, попутно думал. Холодная вода как будто промыла не только рот, но и извилины. Они шуршали все резвее и резвее: «Не вытрезвитель, – рассуждал Борис. – Больница. Мне стало худо…»
Последним четким воспоминанием служило приемное отделение больницы, где Завянь поджидал Косого. Потом он вроде бы подумал о том, что раз уж оказался здесь, то не худо бы показаться отоларингологу и предъявить тому оглохшее правое ухо…
Вроде бы он реально подходил к пожилой тетке в белом халате, спрашивал, где разыскать нужного специалиста…
Дальше – провал. И пробуждение в темном коридоре.
«В больничке нет свободных мест в палатах? – раздумывал Борис. – Меня сгрузили на каталке в коридоре?… Странно. Точнее, коридор какой-то странный, пустой».
Завьялов оторвался от крана и поднял голову.
Над умывальником висело зеркало. Из зеркала глядел старик.
Завьялов резко оглянулся!
В полутемном коридоре не было старика. Завянь был здесь один. Стоял, опираясь руками об умывальник, по подбородку и шее медленно стекала ледяная вода.
Осторожно, боясь поверить в сумасшествие, в присутствие глюка в глубине полированного стекла, Борис опять скосил глаза на зеркало…
В загадочном зеркальном омуте шевелилась голова.
Но рядом этой головы не было! Был только Борис Завьялов в синих тренировочных штанах и такой же олимпийке! Поверх олимпийки Завянь разглядел растянутый трикотажный жилет в полосках и оленях. Поднял глаза выше…
Лицо старика. С зеркально прищуренным глазом.
Борис поднял руку… ощупал подбородок… Пальцы еще не встретились с дряблой щетинистой кожей, а Завьялов уже знал, ч т о он нащупает. Старик в зеркале в точности повторил его движение.
Рука обвисла и сама собой нашарила опору – холодный фаянс раковины. Горло перепоясал тугой, удушающий спазм.
Секунд сорок… или час Завянь смотрел на отражение.
Даже если представить, что в приемном
