по окончании Петербургской духовной академии. В 1907 года Синод перевел его из Почаевской лавры в Житомир и поместил под личный надзор отца Антония (Храповицкого). Там он провел меньше года и был переведен в Царицын, где его назначили миссионером-проповедником в монастырь Святого Духа под надзор Гермогена, который тогда был епископом Саратова. Царицын, по-видимому, был избран по причине минимального еврейского населения. Впрочем, Илиодору было все равно. В Царицыне он обрушил свой гнев на местных журналистов, священников, купцов и чиновников17. Об этом периоде он писал так: «Я превратился в чудовище отваги»18.
Широкую известность Илиодор приобрел в августе 1908 года после ожесточенной стычки с полицией прямо в монастыре. После этого губернатор Саратова обратился к Столыпину с просьбой перевести Илиодора из Царицына, но на защиту его встали Гермоген и другие церковнослужители. Илиодор остался. В конце ноября 1908 года после ряда выступлений против Столыпина Синод приказал перевести его в Минск. Илиодор подал апелляцию, и решение было отложено до весны 1909 года. Гермоген защищал Илиодора изо всех сил. Он посоветовал ему отправиться в Петербург и просить помощи у Распутина, потому что никто другой не хотел выступать в его защиту. Они встретились 16 апреля в доме Вырубовой, и императрица заставила Илиодора пообещать не нападать больше на царских министров, слушаться Распутина и подчиняться ему. «Да смотрите, слово отца Григория, нашего общего отца, спасителя, наставника, величайшего современного подвижника, соблюдите, соблюдите […] вы его, наставника и учителя, слушайтесь во всем, всем»19. Конечно, верить Илиодору нельзя, но, по его словам, императрица сказала ему именно это. Распутин победил. Николай отменил решение Синода, и Илиодору было дозволено остаться. «Он был как ангел, – писал Илиодор о Распутине после его вмешательства, – правая рука моего Спасителя»20. Безумный монах вернулся в Царицын еще более оголтелым, чем раньше.
Гермоген и Распутин приехали в Царицын в начале ноября и провели там весь месяц. В 1912 году Илиодор писал, что во время этого визита Распутин однажды забрался в спальню двадцатидевятилетней монахини Лебедевой, жившей в доме купца, и мучил ее четыре часа21. Он утверждал, что узнал об этом значительно позже, иначе сразу бы порвал с Распутиным. Но верить словам Илиодора нельзя.
В конце ноября Распутин и Илиодор уехали из Царицына в Покровское, а Гермоген вернулся в Саратов. Пока они ехали по Сибири, Распутин рассказывал Илиодору о своих отношениях с Николаем и Александрой: «Царь и царица становились предо мною н колени и целовали мои ноги. Государь называет меня Христом. Императрица во всем слушается меня. Когда я прихожу, она кладет голову на плечо мне. Я беру ее на руки свои, жму ее и на руках ношу ее. Я хожу по дворцу, как по своему дому»22. Слова Илиодора – чистая фантазия, как и описание его пребывания в Покровском, где он утверждал, что Распутин посылал в его комнату Печеркиных, чтобы они занимались с ним сексом, и уговаривал стать
