ать пациентов, занимаясь практикой, и доказать, тем самым, утерев нос коллегам, что все его работы и научные догадки не являются лишь холодной теорией, а имеют практическое действие.
Студенты обожали своего учителя, аудитория была всегда наполнена внимательными слушателями, а профессор всегда рассудительный, тактичный, относился к своим подопечным, как к равным, уважая мнение каждого. Вот и теперь, он медленно расхаживал вдоль кафедры, глядя в глаза студентов, слушающих его лекцию и делающих записи в своих конспектах. Иногда он говорил не спеша, чтобы студенты приняли информацию, обдумали его слова; иногда медленно, чтобы они успели записать определения или важные разделы лекции, которые встретятся им на экзамене; а иногда он говорил быстро, углубляясь в суть проблемы, чтобы студенты также могли окунуться в глубокие воды психологии, стремясь понять сложную психику человека, работу его головного отдела – центральной нервной системы. Отдаляясь от задачи или темы урока, он ни в коей мере не уходил в сторону от научной проблемы, а исследовал ее со всех сторон. Так сегодня, говоря о сознании и его познаваемости, Малеев затронул такое сложное понятие, как человеческая душа.
– Лейбниц, совмещая механическую картину мира с представлением о психике, как уникальной сущности, выдвинул идею психофизического параллелизма, согласно которой душа и тело совершают свои операции независимо друг от друга, но с величайшей точностью, создающей впечатление их согласованности между собой. Они подобны паре часов, говорил он, которые всегда показывают одно и то же время, хотя и движутся независимо.
Малеев заметил, как с дальнего ряда один из студентов поднял руку.
– У вас, молодой человек, вопрос, – Малеев знаком дал понять студенту, что он готов его выслушать.
– Простите, но разве Лейбниц был психологом?
– Он математик, но, как видите, изучал и разделы человеческого сознания, и его глубинное и самое загадочное состояние – человеческую душу. В мире есть лишь одна наука, одна единая. Так считал Лейбниц, Ломоносов, Декарт и многие другие – лучшие умы человечества. Они развивали познания в разных областях, полагая, что наука едина.
– Нам тоже предстоит изучать математику, как Лейбницу? – спросил пытливый студент с заднего ряда.
– Это от вас зависит, от ваших желаний и потребностей, от способностей. Но мы отдалились от темы лекции. Продолжим, с вашего позволения, – с иронией сказал Малеев, глядя на любопытного студента. В аудитории послышался смешок, но тут же испарился, как только заговорил профессор.
– Согласно экзистенциализму: научное познание психики невозможно, и ни физиология, ни психология не могут претендовать на исследование человеческого сознания. Этот подход к физиологической проблеме заводит в тупик, так как не дает возможности ее решения.
Считается, что в процессе эволюции возникло сознание – высший этап развития психики. Я полагаю, что сознание не возникло в процессе эволюции, а наполнило мозг, как вода пустой кувшин, ибо человеческий мозг уже имел свойство к постепенному наполнению знанием – сложными нервными образованиями нейронной связи, которые закрепились в сознании, как психические связи и реакции на протяжении всего существования человечества.
Как же происходит этот сложный, и вместе с тем простой, ибо все гениальное – просто, механизм формирования сознания? Рецепторы – это чувствительные нервные образования, которые воспринимают воздействие внешней или внутренней среды и кодируют его в виде набора электрических сигналов. Последние затем поступают в мозг, который их расшифровывает. Этот процесс сопровождается возникновением простейших психических явлений-ощущений.
Так человек, в процессе своего существования изучает мир, контактируя с его элементами, выделяя в нем нужные, понравившиеся ему, в зависимости от его потребностей. Потребности же связаны с наличием у человека чувства неудовлетворения, которые обуславливаются дефицитом того, что требуется: потребности в еде, стабильности, любви, независимости, тяги к приключениям, личной свободе, порядку, гармонии, реализации своей уникальности.
– Извините, профессор, что перебиваю, – спросил тот же любопытный студент, – но что же человека определяет или ведет в выборе, нравится или не нравится, подходит или не подходит?
– Во-первых, его опыт, который он приобрел.
– А если углубиться в априори…
– Я понимаю, что вы имеете в виду. Вы хотите спросить об изначальности, первородном выборе, который затем, по мере набора опыта, как бы произвольно участвует, не зависимо от нас, в нашем выборе.
– Совершенно верно, – воскликнул студент.
– Полагаю этот вопрос, поднятый Лейбницем о параллелизме, а потом рассмотренный сторонниками экзистенциализма, которые отрицали познание сознания, кроется в глубинных тайнах понятия «души».
Неожиданно зазвенел
