все эмоции внутри, Константин собрал все клочки бумаги, одежду, и убрал их обратно в чемодан.
Походя вечером по приюту, он увидел, как Анатолий стоит один и смотрит в окно. Полумесяц отражался в стеклах его очков, и казалось, что глаза маленького худенького мальчика светятся в темноте.
– Спасибо за… то, что спас мне жизнь, – произнёс Константин неуверенно, осторожно глядя на него.
– Что? – не понял Анатолий.
– Спасибо, что спас мне жизнь. Не мог же я сам появиться тогда в больнице.
Взгляд Анатолия был крайне удивленным.
– Константин, ты серьёзно это мне говоришь или шутишь?
– А что такое? – теперь удивляться начал Константин.
– Я не спасал тебя тогда… так вот почему ты нас со Скалой не выдал, – глаза рыжего мальчика стали веселыми. Ему было смешно.
– Стоп. Как это не был ты?
– Я ушёл вместе со всеми. Рядом с тобою тогда никого и не было.
Константин молча развернулся и пошёл в обратную сторону, к себе в комнату.
Кто же тогда его спас?… Некоторое время спустя мальчик понял, что чувствует сильный гнев.
Скоро он уберётся отсюда навсегда.
Надежда ещё теплилась в нём.
Но никто не пришёл, хотя Константин не спал всю ночь, смотря из окна на сияющие звёзды.
Он ждал так месяц.
Потом ждал ещё один месяц. А затем ещё один.
Так прошла половина года.
Константин не чувствовал эмоций. Они как-то покинули его сами собой. Странное чувство, когда тебе всё равно, когда тебе ничего не нужно. Ты, словно робот, ничего не чувствуешь и существуешь лишь для того, чтобы каждый день был бесцельно убит.
Его воспоминания – растоптаны. Его надежда – убита.
А за окном всё та же скучная Россия, хоть ты убейся. Дети так же веселы. Он больше не рисовал. Не видел ни в чем смысла.
– К тебе пришли, – сказала Татьяна Сергеевна, открыв дверь в его комнату.
Константин обернулся в пол оборота, кинул на неё ничего не значащий взгляд. Воспитательница восприняла этот взгляд как кивок.
К нему подошёл старый высокий и широкоплечий мужчина пятидесяти-шестидесяти лет. Он смахивал чем-то на военного, но мальчик не был в этом до конца уверен, так как нечто строгое, много видавшее, сдержанное и сильное словно у офицера, было в глазах у этого человека, и потому мальчик и сделал такие выводы. Этот мужчина был очень высоким, наверное, метра два, как подумал мальчик. На нем была чёрная рубашка, застегнутая на все пуговицы, и чёрные брюки с чёрными лаковыми туфлями. У него были светло-карие глаза.
Он шёл быстрым шагом, сел перед ним и, посмотрев на какой-то листочек (что это было, документ, фотография или что-то ещё, Константин не знал, так как видел лишь обратную сторону, абсолютно белую, в то время как лицевая сторону листа смотрела на старика), кинул на него быстрый взгляд и спрятал листочек.
– Да,
