молчания, тут я согласна.
– Тогда почему?
– Не знаю. У Салли… странное чувство юмора. Она плутовка. Ты точно уверен, что хочешь этого? Оставить все и просто…
Он посмотрел на нее:
– Просто быть человеком? А ты?
И этот вопрос всколыхнул ее собственные эмоции, глубоко в комке геля Корпорации Блэка, который заменял ей сердце.
Отец Гэвин прочел следующую фразу, и «Джордж» нахмурился.
– Я правильно расслышал? Что-то про грешника перед вратами Рая и приползти обратно ко мне…
Она взяла его под руку.
– У тебя Ньютон, у меня Стейнман. Идем. Давай убираться отсюда, пока никто ничего не заподозрил.
Глава 3
Если бы не собака Рио, погнавшаяся за каким-то воображаемым пушистиком на заднем дворе старого участка Паульсонов, Никос Ирвин, скорее всего, так и не нашел бы большой погреб. Это была маловероятная случайность – а может, и нет, если знать Рио, которая унаследовала от предков, бернских овчарок, упорство и любопытство. Но если бы не Никос со своей упрямой любимицей, вся последующая история человечества, к добру или к худу, но пошла бы в ином направлении.
Это случилось в апреле 2052 года. Никосу было десять.
Не то чтобы Никосу нравился старый дом Паульсонов и вообще заброшенный поселок, где он находился. Просто дом Паульсонов использовали как местный обменник, и мать послала Никоса на поиски пинеток для своей беременной подруги Энджи Клейтон.
Так что он вместе с подпрыгивающей Рио вышел на яркий солнечный свет из тени деревьев, из дремучей чащи, в глубине которой компания лесных троллей выводила протяжную песню.
Он осмотрел большие дома, безмолвно возвышающиеся над этим открытым пространством. Никос вырос в лесу и инстинктивно не любил расчищенные поляны, потому что там негде укрыться. Кроме того, этот брошенный поселок был странным местом. Родители всегда говорили, что Долгая Земля для человечества слишком новая, чтобы уже заиметь историю, но если где-то в мире Никоса и была история, то именно здесь. Некоторые из старых домов поглотили заросли, но остальные все еще стояли на виду – грубые, квадратные и чуждые, с облупившейся побелкой и разбитыми окнами. Здесь даже пахло странно, не гнилью давно заброшенного места, а срубленной древесиной и иссушенной, пыльной, безжизненной землей.
Все это в основном было делом рук первых колонистов, основателей. Они расчистили лес, чтобы построить свой маленький поселок. Еще виднелись аккуратно срубленные и выжженные пни на месте огромных старых деревьев, и поля, которые засаживали колонисты, и тропы, которые они отмечали выкрашенными белой краской камнями, и, конечно, дома, что они возвели всего за несколько лет, со штакетными заборами, дверями с проволочными сетками и шторами из бус. В некоторых домах сохранились окна из мутного стекла. Здесь даже была маленькая церквушка, недостроенная, с усеченной пирамидальной крышей, открытой всем ветрам.
И, совсем уж неслыханно, в одном большом старом доме
