быть связано соответствующей аппроксимацией, когда я свожу все это – мною понятое, созданное, реконструированное – к данным конкретной задачи, то есть, упрощаю, конкретизирую, создаю ясный и точный ответ, но ясный и точный – только с точки зрения поставленной задачи, моей озадаченности. Условность и относительность, если пытаться смотреть на результаты работы нашей интеллектуальной функции с некоего гипотетического места «объективной», а тем более «вечной истины», – необходимые свойства этой аппроксимации.
Вилейанур Рамачандран считает чуть ли не важнейшим своим прозрением опыт с «бубой» и «кикой» (рис. 27).
Рис. 27 Эффект «буба – кики» – соответствие, которое человеческий разум устанавливает между звуковой оболочкой слова и геометрической формой объекта.
Он затрачивает невероятное количество усилий, пытаясь объяснить нам, в чем же именно это его прозрение состоит, впрочем, нельзя сказать, что он в этом действительно преуспел. Допускаю, что он даже со мной не согласится, но то, что он увидел в этом опыте (а мы все, действительно, тяготеем к тому, чтобы назвать первый объект «бубой», а второй – «кикой», и не наоборот), есть уникальная способность нашей интеллектуальной функции – способность к аппроксимации.
Никому и в голову не придет смотреть на эти фигуры и думать, какие у них имена. Да, увидев их, мы будем думать о том, что это за образы, на что они похожи, какие они и т. д. Но как только нас спросят, а мы озадачимся этим вопросом – какой из этих объектов «буба», а какой «кики»? – мы аппроксимируем все свои прежние размышления до односложного решения: слева «буба», справа «кики».
Причем понятно, что никакого отношения к фактической реальности эти наши выводы уже иметь не будут, аппроксимация необходима для решения задачи – ответа на поставленный вопрос, а вовсе не для указания на то, каким образом дела обстоят на самом деле. По крайней мере, в данном случае они вообще не обстоят никак – у этих фигур нет собственных имен. В фактической реальности происходил другой процесс – В. Рамачандран ставил над нами психологический эксперимент, но ведь не этим вопросом мы сейчас задавались, а тем, который он перед нами поставил.
Классическим опытом такого рода является, конечно, тест Роршаха (рис. 28), придуманный Г. Роршахом задолго до «буб» и «кик» В. Рамачандрана. Исследуемый при выполнении этого теста видит перед собой, на самом деле, только чернильные пятна. Однако, поскольку Г. Роршах предлагает озадачить интеллектуальную функцию исследуемого вопросом о том, что он в этих пятнах видит, она аппроксимирует огромное количество деталей и отвечает на тот вопрос, который ей задан – то есть создает те интеллектуальные объекты, которые – в рамках поставленной задачи! – подходят для ее решения.
Рис. 28 Психодиагностический тест Г. Роршаха
Вот почему важно понимать, что наше мышление является средством «познания», а сам этот термин
