Волошина его уже не напишет.
В это время в ординаторскую вошла дежурная сестра Женя:
– Матвей Иванович, там у Куликовой истерика.
– Истерика? Вы ей губу обработали?
– Да. А сейчас она воет и никого к себе не подпускает.
– Позвоните Евгению Михайловичу, пусть тоже подойдет, я сейчас.
Матвей закрыл файл, набросил поверх хирургической робы белый халат и отправился в отделение.
Куликова забилась в угол палаты, натянула на голову капюшон серой толстовки и, обхватив колени руками, протяжно завывала, бормоча что-то нечленораздельное. При любой попытке второй медсестры приблизиться она немедленно начинала колотиться головой о стену и визжать, срывая голос:
– Не подходите! Не подходите ко мне!
– Люда, оставьте нас, – попросил Матвей. – Когда Евгений Михайлович придет, сразу сюда его.
Медсестра кивнула и вышла, закрыв дверь, а Куликова снова уткнулась лицом в колени и заскулила. Матвей остановился в шаге от нее, присел на корточки и тихо спросил:
– Наталья Анатольевна, я могу помочь?
Она только помотала головой, но не умолкла, продолжая терзать пространство монотонным воем.
– Что-то случилось? Не хотите поговорить?
Снова то же движение головой. Матвей видел в своей жизни немало истерик, но так и не научился справляться с ними, вернее, не знал иного способа, кроме хорошей оплеухи, но не бить же пациентку, женщину, уступающую ему в весе раза в два? Он понимал, что никакими словами не прекратит происходящего, нужно ввести препарат, но как сделать это, не применив физическую силу, пока тоже не знал. Оставалось надеяться, что более опытный в таких вопросах психолог сумеет сделать то, что нужно.
Куликова по-прежнему раскачивалась, как ванька-встанька, и протяжно выла в колени. Матвей растерянно оглянулся, пытаясь понять, не могло ли что-то в палате вызвать такую реакцию. Ноутбук был закрыт и лежал на тумбочке, а вот телевизор, висевший в нише напротив кровати, работал, хоть и без звука. Заканчивалась новостная программа. Телефон? Матвей снова огляделся, но не обнаружил нигде мобильного.
«Может, в кармане лежит, вон как оттопырился», – подумал он, бросив взгляд на серые спортивные брюки пациентки.
– Наталья Анатольевна, вам кто-то позвонил?
И тут она подняла на него красное, все в пятнах, заплаканное лицо и смерила его таким злобным взглядом, что Матвей невольно подался назад и упал, не удержавшись на корточках.
– Отвяжитесь от меня! – заорала Куликова так пронзительно, что у Мажарова заложило ухо. – Отвяжитесь – чего непонятного?! У человека не может быть плохого настроения?!
– Разумеется, может, особенно в клинике, – раздался от двери спокойный голос Евгения Михайловича, входившего в палату. – Это вполне нормально – в ожидании пластической операции испытывать тревогу и даже раздражение. Неизвестность всегда пугает, это вполне понятно.
