и они закружились в дикой пляске вокруг стола Порошина. На шум сбежались ответственный секретарь Пельбух, его заместитель Гуреев, секретарша Элла. Они уберегли бедного юношу от тяжелых кулаков шефа. Элла увела плачущего Олежку и спрятала его в одном из пустующих кабинетов.
А ближайшее окружение продолжало успокаивать редактора. Но это оказалось совсем непросто. Бутыльков буквально лез на стенку, выражался непечатными словами в адрес опростоволосившегося репортера и грозил ему самыми страшными карами. Приятелям редактора был известен единственный способ унять его пьяное буйство.
В кабинет Бутылькова вызвали Элеонору и оставили их наедине. Лера закрыла дверь на ключ и, вздохнув, легла животом на широкий редакторский стол…
Спустя некоторое время умиротворенный Бутыльков распивал чай с Осинским. Редактор даже соглашался с замом в том, что Пеньчука пока увольнять не стоит, а следует дать ему возможность исправиться и довести начатое дело до конца. В это же время Порошин инструктировал перепуганного Олежку, как ему наладить связь в лицейе с «нужными» людьми. Одним из тайных осведомителей редакции, к ужасу Пеньчука, оказался карлик Леонард Леонардович.
– Я с ним встречаться не буду! – неожиданно для Порошина заупрямился Олег. Новичку было стыдно признаться, что он боится «колдуна». Олег объяснил свое упрямство тем, что, мол, муж Розы Васильевны – «нехороший человек».
– Ну, это ерунда! – парировал «говешек», – это тебе показалось. Лимон Лимоныч – отличный парень, вот увидишь!
Получив ряд имен и «явок», Пеньчук вновь отправился в проклятый лицей добывать истину. Темным вечером, за кочегаркой его поджидал Лимон Лимоныч (прозвище в лицее – «Пескоструйчик»). Обычно шумный двор лицея обезлюдел, на небе высыпали звездочки. Но и во тьме страшные буркалы Леона Леоныча еще яростней сверлили Олежку. Корреспондент, пряча свои глаза, передал карлику привет от Сергея Николаевича. «Колдун» ничуть не смягчился, он лишь спросил репортера:
– Про кустики тебе говорили?
– Про какие кустики? – не понял Олег.
–Ну, те,– начиная свирепеть, пояснил карлик, – что якобы возле лицея не растут?
И тут Пеньчук вспомнил слова Розы Васильевны о том, что и кустарника такого, мол, не существует, где бы они с Валерием Павловичем…
– Так вот они, кусточки-то! – торжественно произнес Лимон Лимоныч, словно совершая какое – то удивительное открытие, и указал Пеньчуку на дикие заросли с другой стороны здания лицея.
– Ты не думай, я не в обиде! Роза Васильевна – женщина молодая, красивая. А я,… какой из меня мужик! Но дело-то не в этом! А в чем? – Лимон Лимоныч торжественно поднял палец:
– Не надо сплетен, не надо этого подлого шума!
Олежка после таких неожиданных откровений карлика попросту онемел. После долгой паузы Лимон Лимоныч спросил:
– Про подполье наше слышал?
– Подполье? Нет!
– Ну
