нет почти никакой возможности и получается никудышно и танцевально.
КУЛЬ (глядя по сторонам). Д… да помогите же ему!
Спешно выходит ЧЕЛОВЕК В ЦИВИЛЬНОМ, достает на ходу носовой платок, вытирает МАЯК. лицо, МАЯК. сморкается в платок.
ЧЕЛОВЕК В ЦИВИЛЬНОМ (шепотом). Ну все, все, еще чуть-чуть и домой. Все, все…
ЧЕЛОВЕК В ЦИВИЛЬНОМ уходит.
БУР ПЕРВЫЙ. Да ладно тебе, Володь.
БУР ВТОРОЙ. Владимир Владимирович, на вас люди смотрят. Весь мир, так сказать, дрожит.
БУР ПЕРВЫЙ. Володичка, у-сю-сю, лови краба. (Тянет пятерню.)
МАЯК. (насупившись). Да что вы меня всё как мальчишку сюсюкаете?! Всё, баста! Справлю фрак, лайковые перчатки, стану буржуа и сплевывать извинительно прямо в морды сермяжные. (Сплевывает.)
БУР ВТОРОЙ. Не быть тебе, Володенька, буржуа. Быть тебе разве что пролетарской агиткой. Красной от интимных любезностей, что твоя барышня.
МАЯК. Не трожь! Не трожь! В морду – на!
Пытается дотянуться, но, разумеется, не получается.
КУЛЬ. Вот вы, Николай, интеллигентный человек из уважаемой, известной на всю Россию семьи. А ведете себя как извозчик в кабаке. Ну что вы? На выставке что ли? Здесь-то вы перед кем ярмарничаете?
БУР ПЕРВЫЙ. Да не было у нас никакой семьи на всю Россию…
КУЛЬ. Вот и помолчи, Полифем Полифемыч!
БУР ВТОРОЙ. Да что вы нас все хутором попрекаете? Что за большебратство такое?! Вы, конечно, известный меценат и радетель, Николай Иванович, но и мы не в грязи валялись!
КУЛЬ (примирительно). Ну, будет, будет.
МАЛЕВ. И все же итальянца подобает встретить как положено, с русским гостеприимством, с хлебом солью…
ЛИФ. Давеча на кровать лег и вижу человек идет по снегу, лошадь под уздцы ведет. Хромает лошадь – околелая. И сам человек, в тряпье бабское замотанный поверх шинели, точно француз наполеоновский, еле идет. Лошадь падает. А человек достает нож и пытается отпилить ей голову. А руки его – промерзшие до костей – не слушаются. Человек воет, воет. Или то метель.
БУР ВТОРОЙ. Срусс срусс срусс.
БУР ПЕРВЫЙ (громогласно). Приими, Господи, раба твоего, сына Филиппушку!
КУЛЬ. Надо уважить гостя. Манифестировать потом будем.
ХЛЕБ. Нет, господа хорошие! Манифестировать будем немедленно!
МАЛЕВ. И что же вы манифестировать собрались?
МАЯК (набычившись). Газоэзо-газоэзо.
ХЛЕБ. Что учить ему нас нечему!
ЛИФ. За гостеприимством дело не станет. И встретим, и водки нальем, программу развлекательную устроим. Эрмитаж там, Кунсткамера…
КУЛЬ. Вы издеваетесь?
ЛИФ. Разумеется.
БУР ПЕРВЫЙ. Что, в конце концов, о нас скажут? Итальянец на весь свет раструбит, что в России кроме трупов по музеям нет ничего. А в театрах купидоны нафталиновые в лосинах прыгают.
БУР ВТОРОЙ. Что варвары.
МАЛЕВ. Что в лаптях ходим.
