салфеток.
– Все так плохо? – попробовала пошутить я, взяв их.
Он промолчал, пряча улыбку.
Зеркало на откидном козырьке подтвердило опасения. Лицо было похоже на картину авангардиста: коричневые разводы от земли плавно перетекали в зеленые от травы, на лбу кровоточили несколько глубоких царапин, под правым глазом угрожающе наливался багровым пятном многообещающий синяк, губы обветрены и искусаны в кровь. Глаза красные, опухшие, будто рыдала неделю. Все это в обрамлении прически «швабра».
Удержаться от смеха мне не удалось. Красавица, слов нет! Продолжая смеяться, я потянула за липкий хлястик и вытащила одну влажную салфетку. В воздухе приятно запахло манго. Неожиданно! Мужчины обычно предпочитают более консервативные отдушки.
На то, чтобы привести лицо в порядок, потребовалось не менее половины упаковки. Сегодня меня можно назвать расхитительницей чужих салфеток. В принципе, сильно лучше не стало, синяки и царапины все равно никуда не делись, но, по крайней мере, теперь я хотя бы больше не напоминала шахтера в конце трудного рабочего дня.
Пригладив волосы по мере возможности, мне удалось перекинуть их со спины на плечо и заново заплести косу. Со стороны она напоминала те косички, что плетут дочкам неумехи-папы, пока мамы болеют, но с забинтованными дрожащими руками на идеальный результат надеяться и не приходилось.
– Теперь можно познакомиться. Я Саяна.
– Го̀ран.
– Горан? Я думала, вы русский. Говорите вообще без акцента.
– Я хорват. Просто люблю изучать языки.
– Спасибо вам, Горан. Не знаю, что делала бы без вас. Спасибо.
– Пожалуйста. Как вы там оказались, Саяна, можно спросить?
– Это очень долгая история. Если кратко: бабы – дуры. И думать об этом не могу. Давайте перейдем на ты, хорошо?
– Конечно. Как ты себя чувствуешь?
– Чувствую себя живой. Это главное. Все болит, но ничего, пройдет.
– Я отвезу тебя в больницу, но сначала мне нужно помочь сестре, у нее проблемы. – мужчина стиснул зубы, на скулах заходили желваки.
– Конечно, но в больницу не надо, лучше домой. Там мой брат, у которого тоже будут проблемы, когда я до него доберусь.
Настойчивая трель телефона прервала наш диалог. Горан взял трубку. Разговор проходил на английском и на повышенных тонах. Я старалась не вслушиваться, закрыть глаза и подремать в объятиях пиджака моего спасителя. Тело словно знало, что вскоре мне предстоят такие испытания, что недавнее карабканье по скале померкнет по сравнению с ними, и старалось воспользоваться драгоценными минутами передышки. Но так уж, видимо, устроены женщины – слова сами лились в уши.
– Мы так не договаривались! – прорычал Горан в трубку столь яростно, что я вздрогнула. – Она не имеет права забирать Катрину!
Сочувствую тому,
