от такого приятного для него «пояса» и, мгновенно перенеся свою ногу вперёд через луку седла, спрыгнул с бедолаги-лошади. Полина тут же перескочила с крупа в освободившееся седло, при этом её ноги не доставали до стремян, рассчитанных на значительно более рослого всадника.
– Папа никогда не позволяет мне садиться на своего строевого коня… Ну, как я на твоём? – Полина вскинула голову, сдвинула папаху набекрень, выпятила и без того высокую грудь.
Кобыла явно не одобряла, что в седле оказался не её хозяин, и нервно прядала ушами.
– Лихой казачок, только в заду уж больно тушист, и ноги надо сильнее сжимать, а то из седла вылетишь, – Иван взял нервничающую кобылу под уздцы.
Полина в ответ вновь звонко раскатисто рассмеялась, откинувшись на заднюю луку седла.
– Ты что, как смешинку проглотила, – Иван успокаивающе поглаживал по холке кобылу, которая так и не могла привыкнуть к мотающейся в приступах смеха всаднице.
– Проглотила,– девушка, бедово вспыхнув глазами и наклонившись к уху Ивана зашептала,– А я не могу сжимать… когда ты рядом, они у меня сами-собой… слабнут,– и тут же, отпрянув, вновь зашлась смехом.
– Ну, ты… Поль… ну разве ж можно?– смущённо и зачем-то глянув в очередной раз по сторонам, хоть вокруг насколько хватало глаз никого не было, заулыбался Иван. – Вот бы сейчас тебя папаша твой послушал, или благочинный отец Василий. Так бы наверное с амвона и навернулся. Или твои гимназические… как их, классные дамы.
– Вот, уж насчёт наших классных дам ты сильно ошибаешься. Среди них такие попадались, чего только не повидали, и где только не побывали, и актёрки дешёвых театров, и циркачки. А про одну, что нас в 6-м классе вела, легенды ходили, про любовников её… Ладно, сними меня скорее, а то кобыла твоя уж больно ревнует,– Полина вновь обхватила Ивана за шею и пружинисто спрыгнула на снег. – Если хочешь знать, в своём классе я одна из первых скромниц считалась. У нас там такие девы водились, и курили, и кокаин нюхали, а уж на язык… Помнишь Скуридина, миллионщика, судовладельца? Так вот, я вместе с его единственной дочерью училась, и эта наследница несметных капиталов мечтала в каком-нибудь варьете плясать, и за жизнь никак не меньше тысячи любовников иметь.
– А ты о чем мечтала?– Иван крепко держал девушку за локоть и, приблизив лицо к её косе, намеревался потереться своей гладко выбритой щекой о её волосы, вдохнуть их запах.
– Ты же знаешь… Зачем спрашиваешь? … Ой, щекотно!
Они опять слились в долгом поцелуе. Жеребчик нетерпеливо пританцовывал поодаль, и словно зарядившись наглядным примером людей, заржал и стал забегать за смирно стоявшую кобылу. Но едва он приблизился к её хвосту, та не проявила встречного чувства, а взбрыкнув, отогнала ухажёра, при этом рванув повод в руке хозяина. Иван был вынужден оторваться от Полины.
– Ну-ка ты! Не балуй… Гляди-ка Поль, твой-то
